Как жаль, что услуги временщиков больше некому оказывать…
Ещё каких-то лет, сто двадцать назад, мои предки могли перенести себя в любое время – одно касание до тела человека и временщик оказывался там, куда его отправил клиент. Временщик мог не просто увидеть прошлое и будущее – передать сообщение клиенту в прошлом – не строить дом в определённом месте, чтобы в нашем сегодня его не развалило ураганом. Некоторые, особо состоятельные, могли себе позволить маленькую блажь – побывать с временщиком в собственном будущем и расспросить самого себя, стоит ли поступать на службу в конкретный отдел, выбрать эту самую профессию…
Услуги тетрарха даже дальней, боковой ветви Вороновых стоили баснословных денег. Пока на Экмаоне жили Вороновы.
Всё, что я могу сейчас – погадать по руке, трактуя линии на коже. Это никому не нужно, в это никто не верит. Даже сами Вороновы.
Не знаю, что могут зеркальщики, остались ли хоть какие-то способности у них, но судя по количеству зеркал в их дворце, света от них, в этом доме чтут и множат зеркала.
В моём же доме на Вороне остались лишь старые часы на цепочке. Они давно не ходят, папа отдал мне их перед казнью, велел хранить. Я и храню, в маленькой коробке, под кроватью, с тем немногочисленным, что мне позволили оставить от родителей.
[1] Тетрарх – правитель тетры. Тетрарх это и принадлежность к магическому роду, и уважительное обращение, титул и должность.
[2] Тетры – парящие в небе города-государства. Каждая тетра обладает ограниченным суверенитетом, входят в составе империи.
[3] Терха – женщина, член семьи правителя тетры. Терха это и принадлежность к магическому роду, и уважительное обращение, титул.
Глава 2. За столом сидели
Наши дни.
– Негусто, но лучше, чем ничего, – я выгребла из карманов несколько купюр. – Много ещё?
Молодой священник, совсем мальчишка, на несколько лет младше меня, аккуратно сложил бумажки, пересчитал.
– Нет, совсем немного осталось. Мы прекрасно соберём это с пожертвований, тебе не нужно так рисковать!
– Чем?
– Свободой, Сариша! Господь…
– Господь… ладно, Лупу, пойду. У меня ещё куча всякого-чего… с пожертвований ничего не бери, тебе приход отстраивать, я сама разберусь с этим насосом.
– Ворон прожила бы и без насоса. Сколько лет живут…
– Впроголодь. Но если улучшить орошение, есть шанс…
– Но не ценой твоей свободы!
– Лупу! Я не собираюсь ни на тот свет, ни в рабство. Всё будет ажурно! Не дрейфь! И смотри мне, чтобы бабушки не узнали!
– Зря ты, они бы помогли, Стефана бы точно что-то дельное посоветовала.
Есть строчка в Писании: “и враги человеку – домашние его”. Лупу, хоть и не со мной живёт, но тоже хорош!
– Это в зависимости от того, застали бы её новость до завтрака, или после…
Лупу, знавший мою бабулю, как Стефану Воронову, номинальную главу тетры, ничего не понял, что естественно – до завтрака её вряд ли кто-то видел, кроме меня и второй моей бабки. С людьми она предпочитает иметь дело, уже накатив для настроения. А трезвая Стефана – аттракцион для людей с исключительно крепкими нервами. “Самогон – наша с миром разумная преграда друг от друга. Трезвой он меня не выносит, как и я его,” – её слова.
– Подожди! Письмо! Терха Воронова…
С размаху шлёпнула себя по лбу. Схватила бумагу с ручкой, набросала письмо сразу для двоих адресаток.
– Нельзя творить милостыню на обозрении людей, иначе Господь мне её не засчитает! – показала язык мальчишке, который вырос на моих глазах. – Сариша! – святой отец захлебнулся воздухом. – Так исковеркать святое писание!
