Когда гаснут фонари - страница 20

Сам Льюис был не очень горазд складывать слова в предложения, когда дело касалось важного разговора, но при этом являлся добрым, остроумным и харизматичным молодым человеком. В общем, если у вас паршивое настроение, да и вообще вся жизнь превратилась в полосу кромешных неудач, вам к нему. Поднимет настроение, развеселит, и, может, он и не человек самого высокого интеллектуального уровня, но, о чём поболтать, всегда найдётся. От первой темы он плавно поплывет в следующую или в какое-нибудь ответвление первой и таким образом заболтает вас до потери сознания.

– Ну и где можно было так задержаться? – спросил он и, взяв меня за талию, вывел из подъезда в то время, как я быстро написала маме, что приду поздно.

Мы стали прогуливаться по вечернему Торонто. Эффект, который Льюис на меня производил, был просто магический. Мне удалось на некоторое время забыть о всех проблемах, которые постоянно портили мне настроение. Мне ничего не было нужно, ничего не хотелось, кроме как вот так вот прогуливаться, любоваться улицами и зданиями каменных джунглей Торонто и болтать ни о чем. Я любила Льюиса, ни капли в нём не сомневалась и полностью ему доверяла. Мы долго гуляли, после решили зайти в первую попавшуюся кафешку.

Просто сидеть и смотреть в его излучающие тепло и добродушие карие глаза – ещё одна вещь, которой мне так не хватало последние три дня. Как же не хотелось, что бы этот день заканчивался. Не хотелось видеть Марка, не хотелось возвращаться в мою обычную рутину.

Мы говорили два часа подряд, выпив при этом три чашки имбирно-ванильного чая. Было трудно часто врать Льюису про то, чем я занимаюсь. Но это была своеобразная плата за то, чтобы иметь такого человека рядом. Да и выхода у меня всё равно не было.

Домой я вернулась поздно, но полностью удовлетворённая свиданием. Только долго моё счастье не продлилось.

«Наивная дурёха», – гласило сообщение от Марка, которое я получила через полтора часа после возвращения домой.

Я довольно сильно всполошилась из-за того сообщения. Я тут же стала засыпать Марка ответными эсэмэсками, пытаясь понять, что, чёрт возьми, произошло. Но Сталински упорно не отвечал ни на сообщения, ни на звонки, которые я пыталась реализовать. Вот теперь пойди и усни ночью! Марк, видимо, хотел сохранить интригу, и у него это волшебно получилось.

Наутро мне пришло сообщение из банка о переводе пятидесяти тысяч долларов на мой счет. Очевидно, это была плата за мою вчерашнюю работу. Банк был тот самый, о котором говорил Сталински. Он заверил меня, что всё уже организовал и мне лишь нужно контролировать, пришли мне деньги на следующий день после работы или нет и, если вдруг что-то не так, сразу сообщать ему при встрече.

Четверг – один из самых напряжённых дней. В этот день недели в кафе всегда очень много людей, под конец я всегда уставала, как водовозная лошадь. Уже после десяти минут от открытия все столики были заполнены, словно метро в час пик.

Джимми и Анна – самые приятные из всех моих коллег, с которыми я уже почти пять лет работала по четвергам и воскресеньям, поэтому день заранее обещал быть лёгким, несмотря на загруженность. Работа в целом меня не столько тяготила и изнуряла, сколько радовала. Часто мелькали лица знакомых и наших постоянных клиентов, слышался смех маленьких детей и их родителей, солнце нещадно и радостно освещало наше маленькое, но столь многолюдное кафе. За нашими клиентами очень интересно наблюдать, хоть и разглядеть их внимательно не всегда получается. Затурканные мамочки, бизнесмены, рабочие и просто люди. Из крошечных мелочей можно узнать о стоящем перед тобой человеке абсолютно всё, и это было достаточно полезным навыком. Но самое радующее в этом всём было то, насколько моя работа была нормальной. Иногда казалось, что мои смены – просто один из приятных снов, что иногда мне попадались в кинотеатре собственного мозга по ночам.