– «Лезгинку»!
Музыканты медлили, и он повысил голос:
– Кому я говорю? У вас что, уши заложены? Я сказал: «Лезгинку»!
________________________________________________
3. Дем – танцы на свадьбе, проходившие в ночное время.
4. Арачи – распорядитель танцев на свадьбе.
Но легче было распилить камень, чем музыкантам вновь оживить дем. Хозяевам свадьбы оставалось только сожалеть, особенно матери Садика. Видя расстроенный дем своего сына, она растерянно и недоуменно смотрела на Абумуслима. Он же не оставлял в покое музыкантов – заставил-таки их играть.
Пьяный и разгоряченный Абумуслим, обрадовавшись, опять оказался в кругу и пустился в лихой пляс. Он вновь и вновь заказывал музыкантам свои любимые мелодии… Что же было после? Это вспоминалось с трудом… В людей летели стулья, парни пустили в ход кулаки, женщины испуганно кричали… Абумуслиму на миг показалось, что его обдало кипятком, и тут же у него будто заледенело в голове. Неужели все это было на самом деле? Или это сон продолжается?
Он чувствовал себя надутым шаром, который плывет между небом и землей и никак не может опуститься. События прошлой ночи были невнятны, словно с того времени прошли годы. Его отяжелевшая голова была подобна ущелью, наполненному туманом, веки налились свинцом, отчего тяжело было открыть глаза…
Видя, что брат не хочет просыпаться, Багаудин прутиком, который был у него в руке, начал щекотать ему ноздрю. Абумуслим громко чихнул. Багаудин, озорно улыбаясь, пощекотал ему другую ноздрю. Абумуслим открыл глаза, увидел братишку, заливающегося смехом, и схватил его за руку:
– Ты меня злишь, БатI! Не выводи меня из себя, говорю тебе! Не видать тебе теперь портфеля как своих ушей!
Багаудин, испугавшись, заплакал. В этом году он должен был пойти в школу, и старший брат обещал сходить вместе с ним и купить ему портфель. Надо было поднять настроение брату, чтобы он перестал сердиться. Но густые дугообразные брови Абумуслима, грозно сдвинувшиеся на переносице, показывали, что дело это не из легких.
– Ну что я тебе такого сделал? Ты же никак не просыпался!
А тебя Ими зовет…
Абумуслим взглянул на наручные часы: они показывали девять. «И зачем я понадобился Ими с утра пораньше?»
– К добру ли? – смягчившись, спросил он.
– Откуда мне знать? – недовольно ответил братишка, расстроенный тем, что останется без портфеля.
– Ты знаешь все! Ну-ка быстро говори, зачем я чуть свет понадобился Ими?
Багаудин разревелся.
– Смотри у меня, БатI… Нечего тут нюни распускать. А то пройдусь по тебе разок! – пригрозил Абумуслим. – У меня и так туман в голове…
Рыдания Багаудина стали громче.
В это время открылась дверь и вошла красивая полная женщина. Это была Рагуят, жена Ими, которую все дети коротко называли Мис>5.
– Мис, зачем Ими зовет меня? – угрюмо спросил у нее Абумуслим.
Ракуят странно посмотрела на него и, прикусив указательный палец правой руки, покачала головой. Это означало: плохи твои дела…
У Абумуслима екнуло сердце. Он хотел было расспросить Мис о происходящем, но тут ее позвали с улицы. Как только она ушла, побледневший Абумуслим вскочил, быстро натянул брюки, застегнул рубашку и вышел на веранду.
С полукруглой веранды на втором этаже вся улица перед их домом просматривалась как на ладони. Абумуслиму показалось, что в тени трех старых черешен собрался весь род Мурадовых: отец – Ханмурад, трое братьев отца и их сыновья молча сидели в ряд. Здесь же были и вчерашние музыканты. «Онито здесь зачем?» – с тревогой в сердце подумал Абумуслим. Увидев только что вошедшего во двор арачи Халидина, всеми любимого за его мастерство танцевать и следить за порядком на деме (кусарцы говорили, что его ногами шайтан отплясывает), Абумуслим совершенно сник.
