Бойс повернулся, окинул инспектора долгим внимательным взглядом, а потом улыбнулся:
– Похоже, мне повезло. Сказать по правде, я всегда терпеть не мог дрязги и склоки. Расскажите мне о деле, как оно видится вам. И не особо усердствуйте с обращением «сэр». Приберегите его для официальных случаев.
Всю поездку Тремейн молчал. Собственно, разговаривать ему было некогда, все его внимание занимала двойная задача: он внимательно слушал инспектора Паркина и изучал дорогу, насколько позволяла тьма за окном.
В этот ранний час улицы были почти безлюдны. Лишь однажды Тремейну попалась на глаза одинокая фигура патрульного. От вокзала они проехали по широкой улице, вдоль которой выстроились мрачного вида товарные склады и конторы, к мосту, давшему название городу[1]. За окном мелькнули паучьи лапы подъемных кранов, мачты и трубы стоявших на якоре кораблей. Затем автомобиль взлетел на крутой холм. По обеим сторонам дороги сверкали витринами фешенебельные магазины, где жизнь на время замерла, а впереди высилось здание университета.
Бриджтон представлял собой восхитительную смесь старины и новизны, романтики и практицизма: он обладал строгим достоинством, зрелостью, которая дается лишь веками исторических традиций, и вместе с тем кипучей энергией, деловитостью процветающего промышленного города. Мощенные булыжником узкие улочки с еще обитаемыми домами тюдоровского периода или елизаветинской эпохи причудливо вились, сплетались паутиной в стороне от широких проспектов, где на полках сверкающих стеклами и хромом магазинов теснились бесчисленные товары двадцатого столетия.
Ровный уверенный голос инспектора Паркина с характерным легким акцентом уроженца западных графств звучал в ушах Тремейна как синхронное звуковое сопровождение. Наверное, покойный доктор множество раз видел те же улицы, по которым ехала теперь полицейская машина; дома с острыми углами и ломаные линии фасадов были для него привычным зрелищем. Тремейн разглядывал их из окна, пока инспектор продолжал свой рассказ.
Итак, в пригороде Бриджтона, Друидли, – границу которого только что пересек автомобиль с Тремейном и остальными, – констебль объезжал свой участок во время дежурства и решил осмотреть один из домов. Он знал, что там никто не живет, и захотел проверить, не вломился ли туда какой-нибудь незваный гость – бродяга или вор. Полицейский обнаружил, что парадная дверь открыта, и вошел внутрь – виновник беззакония мог оказаться в доме.
В холле констебль споткнулся о тело мужчины. При свете фонарика он опознал доктора Хардина. Патрульный не был лично знаком с доктором, но знал его в лицо. Более того, чуть раньше тем же вечером он проходил мимо его клиники и столкнулся с ним на улице.
На полу рядом с трупом лежал кусок камня с руку длиной, один конец намного толще другого. Очевидно, доктора с силой ударили сбоку по голове.
– Был поблизости кто-то еще? – спросил Бойс.
– Нет, насколько мог судить констебль, – ответил Паркин. – Патрульный прислушался, не доносится ли шум из глубины дома, и быстро осмотрел комнаты с помощью фонарика, но безрезультатно. Затем из ближайшей телефонной будки он связался с участком.
– Что за человек был этот Хардин? – поинтересовался Бойс. – Из тех, кто умеет наживать себе врагов?
Кажется, Паркин чуть помедлил с ответом. Тремейн слегка повернул голову, пытаясь рассмотреть выражение лица инспектора, но в салоне было слишком темно.
