Будто опомнившись, Эйнард дёрнулся в попытке оглядеться.
– Где он? Он ушёл, да?
– Ушёл-ушёл, – успокаивающе прошептал Мэйвин. – Давай, руку твою посмотрим…
С посохом в руках Ангус убежал не очень далеко. Не верилось как-то, что Мэйвин так легко и так просто расстался с клыками, с единственной своей ценностью. А если сейчас вдогонку кинется? Опомнится – и кинется! Надо было бы уйти подальше, но Ангуса хватило только на то, чтоб покинуть территорию кладбища. Здесь же, за кладбищенскими воротами, принялся острием кинжала отковыривать клыки, отделять их от общего узорного переплетения, украшающего верх посоха.
Хитрый старикан! Таскал такое сокровище на глазах у всех. Будто хвастался. Хотя, не зная, и не заметишь сразу, в чём тут хитрость. Ну, ничего, я им залёживаться не дам. У меня на вас, мои драгоценные, такие планы.
Ангус торопился, нервно озираясь, всё появления Мэйвина ждал. Пальцы дрожали от волнения и спешки, не слушались руки.
Быстрее! Быстрее! Поскорее получить своё и с рассветом убраться из города.
Но только пальцами кости коснулся – и закричал от боли. Кинжал и посох полетели на землю. И боль такая обожгла, что аж в глазах потемнело.
Чёртов старик! Он же отдал их сам! Отдал добровольно. Из рук в руки, как говорится. Заклятье должно было перестать действовать.
Должно было! Должно было!
Ангус всердцах носком сапога поддел посох, отшвырнул в сторону, куда-то в придорожные кусты.
Он обманул тебя, твой бывший учитель Мэйвин. И наверняка уже драпает вовсю со своим мальчишкой. Нет, далеко он без своего посоха не уйдёт. Не бросит его ни за что. Это же поморский дуб, ему износа нет, и камень – обработанный хароссанский хрусталь. За ними он обязательно вернётся. Или всё-таки нет?
С кинжалом, стиснутым в кулаке, Ангус снова бросился назад, на кладбище. Об одном мог лишь думать: догнать, догнать и наказать за такой подлый обман.
Порез оказался неожиданно глубоким, сильно кровоточил, но даже заговор, останавливающий кровь, не действовал на освящённой земле.
– Пойдём, Эйн, быстрее. Нужно наложить повязку…
Зажимая рану пальцами другой руки, Эйнард еле-еле шёл, качаясь от слабости. В глазах тоже было темно. Если б не дедушка, твёрдыми руками удерживающий за плечи, давно бы уже заблудился меж могилами и крестами. Упал бы и остался тут на кладбище навсегда, так трудно и тяжело было переставлять ноги.
А дедушка всё говорил что-то и говорил. Смысл слов никак не доходил до Эйнарда, только звучание и интонация, сильная, уверенная, вселяющая покой.
Эйнард и понять ничего не успел, когда Ангус налетел на них. Кинжалом он не ударил сходу потому лишь, что Мэйвин сообразил быстрее, что к чему, и успел рукой блокировать удар.
– Чего ты ещё хочешь? Чего?! – крикнул Мэйвин, искренне удивлённый повторным появлением Ангуса. – Я ведь отдал тебе клыки…
Ангус ничего не собирался объяснять, на слова Мэйвина никак не отреагировал, будто не расслышал. Как-то ему удалось поймать Эйнарда за шиворот, но ударить снова не удалось – Мэйвин буквально повис у Ангуса на руках.
– Пусти. Пусти, я всё равно его убью… – прошептал тот, яростно дыша сквозь разжатые зубы, встретившись с Мэйвином глазами. – Сам знаешь: я не отступлюсь…
Ткань рубашки громко затрещала по швам – и Эйнарду удалось каким-то образом вырваться. Но сбежать он не смог – Ангус успел поставить ему подножку. Эйнард упал ничком и как-то вдруг странно затих.
