Гостей было семь человек. Две подруги с маминой старой работы, которых я хорошо знал: Жанна Абулхаировна и Сауле Нурболатовна. Евгений Иванович. Соседка Ирина Владимировна. Еще двух мужчин и одну женщину я не знал. По их разговорам я понял, что это мамины коллеги по новой работе.
Полтора года назад мама ушла с государственной службы и устроилась в частную фирму. Более того, в фирму иностранную – в представительство американской фармацевтической компании. На невысокую должность – офис-менеджера, но зарплата ее, по сравнению с прежним местом работы в мэрии, выросла более чем в три раза. Кроме того, на госслужбе ей, как русской, работать становилось все труднее. Беспокоили постоянные слухи о переводе делопроизводства на казахский язык (маме, кроме освоенного еще в студенчестве английского, языки давались с трудом). К тому же в последнее время начальство все активнее проталкивало на все – и важные, и неважные – должности своих многочисленных родственников, и из Алма-Аты, и из провинции. Мама решила не ждать, когда ее начнут подсиживать или намекать на предпенсионный возраст, напоминая о необходимости давать дорогу молодым… Перейдя же на новую работу, она только выиграла.
– Еще оливье? – ухаживала за мной Жанна Абулхаировна. – Так вырос – я бы тебя и не узнала. Мужчина уже, не мальчик.
– Нет, спасибо. Объелся уже с непривычки.
– В Москве-то так не кормят… – рассмеялась она. – А мои ведь тоже все разъехались. Дамир в Астану уехал работать. Асия в Америке учится по болашаковской программе1. Только Ербол в Алма-Ате остался, слава Богу. Ты ведь Ербола помнишь?
Странным он был мальчиком. Очень любил на воду смотреть.
– Конечно. Хорошо его помню.
– Ну ладно, ты кушай, а я пойду потанцую, – Жанна Абулхаировна не смогла устоять, услышав мелодии итальянской эстрады восьмидесятых годов. На небольшом свободном пространстве комнаты уже танцевали мама с Евгением Ивановичем и мамины новые коллеги.
Я сунул в рот кусок мяса, закусил маринованным огурцом и незаметно вышел из комнаты.
– Алло? Ты меня слышишь? – я стоял на лестничной площадке и пытался дозвониться до Паши. Линия обрывалась в третий раз.
– Да, Егор, слушаю, – наконец невозмутимый и обыденный голос.
– Здорово. Как дела? Тебя не забрали?
– Кто? А, те мудаки… Смеешься, что ли? Все нормально. Андрей Филиппович развел. Пришлось немного отстегнуть, конечно. А так фигня, забудь.
В трубке раздался хлесткий смачный звук.
– Алло, Паш, что такое?
– Таракана пришлепнул. Сука, разгулялся…
– Ты дома, что ли?
– Ага. Как у тебя все? Как долетел?
– Долетел нормально. Одна проблема: мама не посылала ту телеграмму.
– В смысле?
– Так – не посылала.
– А кто послал?
– Не знаю.
– Может, ошибка какая-нибудь?
– Там все правильно стояло – мой адрес, фамилия. Такое ощущение, что кому-то нужно было, чтобы я уехал из Москвы. Я боюсь, не с квартирой ли это подстава? Людмила Юрьевна – надежный человек?
– Хм… Надежный… Насколько я знаю…
– У меня к тебе просьба: можешь через свои контакты пробить, откуда и от кого на самом деле пришла телеграмма – из Алма-Аты или Москвы?
– Можно попробовать… Думаю, для меня пробьют.
– Спасибо, Паш. Я буду ждать от тебя информации. А сам постараюсь как можно скорее в Москву вернуться. Хотя мы с мамой почти три года не виделись. Я не могу так сразу уехать…
– Да, понимаю. Я позвоню.
– Спасибо. Пока, – я отключил телефон и вернулся в квартиру. Мама продолжала танцевать с Евгением Ивановичем под «Рикки и Повери».
