Палач не дремлет в тишине,
Смерть указала на монаха.
Я забываюсь в полусне,
И бью по сцене без размаха.
Я понимаю: нет не бред,
Вокруг меня тепло вселенной;
Но, помер рядом мой сосед,
Он тоже был, как я, нетленный;
Но, до утра не дотянул.
Он был любимцем у Аллаха;
Он не успел, он не заснул,
Он умер сам в себе, без страха.
А я же, в страхе умирал:
Потом со страха веселился,
И не однажды воскресал,
И не однажды в Смерть влюбился.
Но, эти фобии мои…
Остались в прошлом, за забором.
Я тут сгораю от любви,
Окинув лик твой нежным взором;
Сомнений нет, я так люблю:
Вдохну, а выдохнуть не смею.
Я взгляд твой трепетный ловлю:
Любить иначе не умею!
Художник! Рыцарь! Верный пёс!
Я у тебя всю жизнь на службе.
Я страж твоих прекрасных грёз,
Я признаюсь в любви и дружбе.
И в венах медленно скользит,
Штамм Антивирусной программы.
Конец тебе пришёл «Ковид»,
В четвёртом акте древней драмы.
Я в ней расставил все ноли,
Вписал в мир числа Фибоначчи,
В порталах замкнутой земли,
Открыл два новых, для удачи.
Проходит ночь, и вот рассвет:
Встречаю призрачные тени.
Ушёл за тьмой горячий бред;
Но, разум всё ещё в смятении;
Сегодня встану я с ноги:
По барабану, с левой, с правой!
Метну словесной шелухи,
Чтобы в печать войти со славой!
Тут Солнце плещет за окном:
Его лучи меня согрели,
Из головы ушёл синдром;
Бревном лежу, в своей постели,
Здесь воздух чист и ясен ум,
Сознание больше не клубится:
Освобождён мой ум от дум;
Палач Кривой уже не снится.
Я строю планы в тишине,
Я абстрагирую реальность,
И вновь готов служить Стране,
Страну восприняв как фатальность.
Оптимистичен Бог, игрив.
Он растворил в крови все яды:
Я стал, божественно красив,
Ловлю в себе чужие взгляды.
Мой Дух сливается со мной,
И я иду на Крымский берег;
Ласкает ноги мне прибой,
А солнце шлёт последний пеленг,
И я вдыхаю Крымский бриз,
Я жду, когда ты обернёшься:
Меня увидишь как сюрприз,
И беззаботно рассмеёшься.
Тут станет Шут для нас плясать,
Тут завертятся Скоморохи,
И мне придётся ведь признать:
Что и они не так уж плохи.
На них пролью я чистый свет,
Оставив в нём воспоминания:
В них растворил себя Поэт,
В любви великой в осознании.
Открыл глаза на бренный мир:
Хотя Душа уже устала,
С Чумой ходить на званый пир;
В конце времён, в конце начала.
Из темы в тему, тему знать;
Мне изучать её придётся.
И снова тему познавать:
Что тут Поэту остаётся?
Ведь наступает бранный день.
Ты снова бродишь в зазеркалье:
В нём раздвигаешь мечом тень,
Вонзив свой меч в её, Астралье!
Алиса! Меч я навострил.
Твой меч в руке. Палач, не внемлет.
Он раньше головы сносил:
Теперь и сам безглавый дремлет;
Закрыт замком шипящий рот;
Со сцены выкинута плаха.
Алиса! Вместе мы, – Народ!
Без тени ужаса и страха!
Нам соловей в рассвет поёт,
Идём с тобой легко на сцену.
Там впереди, нас чудо ждёт:
Я снова выйду на арену.
И как Художник и Поэт,
Я в мире этом править буду.
Дай бог прожить, нам сотни лет!
И вас друзья я не забуду.
А мы поставим всем на вид:
Что с нами не к чему тягаться;
Мы уничтожили «Ковид»,
И вас, нам нечего бояться.
Мной отменяется предлог:
Идти на поле бранной сечи.
Я захожу через порог:
Я долго ждал с любимой встречи.
И вот с тобой на облаках;
Стоит чертог, в ночи, хрустальный!
Тебя качаю на руках:
Ты отдохни, ведь путь наш дальний.
Путь отсчитал свои ноли,
Я просчитал мир Фибоначчи,
И оторвался от земли:
Решив легко свои задачи.
Весь тайный смысл открылся мне,
Не зря судьба меня водила,
По вертикальной тишине,
В которой, ждёт меня могила!
