Я иду за ней следом. Она набирает код на панели рядом с воротами, и они распахиваются – насколько позволяют сорняки.
Я протискиваюсь в переулок и гляжу по сторонам: ни Денниса, ни его хозяйки не видно. Сгущаются сумерки. Назад по переулку ведёт цепочка из капель крови.
Девочка протягивает мне пакет.
– Не забудь вот это.
– Ох, эм… спасибо, – говорю я.
– Что там такого ценного? – интересуется она.
Я гляжу на пакет.
– А… да просто, знаешь… вещи. Кое-какие вещи. Я это, эм… нашёл.
Она знает, что ты врёшь, Малки.
Она кивает, будто прекрасно меня понимает.
– Вещи? Что ж, тогда до свидания. Полагаю, увидимся в школе, если ты учишься в Марденской средней школе?
Я киваю.
– Откуда ты знаешь?
Она указывает на моё худи – выцветшее с напечатанной на нём эмблемой школы. Мама в прошлом году купила его на распродаже подержанных вещей.
– Вот подсказка.
Она протягивает мне руку, как взрослая.
– Сьюзен, – представляется она. – Сьюзен Тензин. Я в классе у миссис Фаррух. – Она растягивает «а»: «в кла-а-ассе». Её рука так и остаётся протянутой, так что я пожимаю её.
– Привет. В смысле, приятно познакомиться. Как поживаешь? Я Малкольм Белл.
Может, с «Как поживаешь?» я переборщил, но она просто отвечает:
– Надеюсь, кровь скоро остановится.
Она уже собирается закрыть ворота, когда со стороны дома появляется пожилая леди, семеня своими крохотными ножками с впечатляющей даже для кого-то в два раза её моложе скоростью. В руке она держит какой-то свёрток. У Сьюзен поникают плечи, и она едва слышно бормочет:
– О нет.
Старушка приближается ко мне и протягивает свёрток – что-то завёрнутое в коричневую бумагу.
Я с осторожностью принимаю это. На круглом лице пожилой леди появляется улыбка, демонстрирующая жёлтые зубы, а потом она изображает, как втирает что-то себе в грудь. Я озадаченно гляжу на Сьюзен.
– Это… лекарство. Она говорит, ты должен втирать его в грудь, чтобы рана зажила. – В голосе Сьюзен слышится сомнение.
– О, эм… спасибо. А что это? – Я подношу свёрток к носу и принюхиваюсь, о чём немедленно жалею. Воняет сыром и старыми кедами.
– Мы называем это dri. Это масло из молока яка. Эм… протухшее масло. – Судя по всему, Сьюзен слегка смущена.
Да, всё это как-то неловко. Я перевожу взгляд с одной на другую. Не забывайте, я только что прервал их сеанс медитации и теперь тороплюсь смыться, а мне дают вонючий свёрток с тухлым маслом, как какой-то худший в мире гостинец. Пожилая леди явно взволнована и впервые произносит что-то по-английски:
– Ты скоро поправишься. Dri – лучше всего!
Я киваю с энтузиазмом, которого не ощущаю, – чтобы не показаться невежливым. Провожая меня до ворот, Сьюзен наклоняется ко мне и тихонько говорит:
– По правде говоря, лучше намажься чем-нибудь другим. Савлоном, антисептиком, чем угодно, серьёзно. – Потом она одаривает меня полуулыбкой. – Увидимся завтра, нарядные и аккуратные!
Она закрывает ворота – и я снова оказываюсь в переулке, будто вынырнув из какого-то странного сна.
Однако что-то продолжает беспокоить меня, пока я вытираю об траву ботинок с остатками Деннисовых какашек. «Нарядные и аккуратные!» – сказала девочка. Наверное, она имела в виду школьную форму, и при этой мысли я нервно сглатываю. На мне бордовое худи с большими белыми буквами МСШ на спине – аббревиатурой школы.
А значит, женщина с собакой их видела.
А значит, зная мои волосы и мою школу… она меня непременно найдёт.
