— Ты знаешь, что такое снег? Это лекарство.
— Снег — это просто замёрзшая вода, — важно возразил Илья.
— Нет. Это такие волшебные таблетки, хлопьями, чтобы мы не помнили плохое. Чем больше съешь, тем больше плохого забудется.
— Всё ты врёшь! — толкнул он её ногой.
— А ты попробуй, — хитренько улыбнулась она.
И он же засунул в рот целую пригоршню. Сморщился. Прожевал. Посмотрел на неё с вызовом:
— И что?
— Помнишь Кантимировна поставила тебе двойку по математике, и ты расплакался от обиды?
— Что?! Не было у меня никогда двоек. И что я девчонка, плакать?
— Вот видишь! Уже и не помнишь, — кинула она в Илью целый сугроб. И пока он отплёвывался, смеясь, убежала.
С каким бы удовольствием он сейчас наелся такого волшебного снега.
— Ты знаешь, что такое снег? — спросил он у Насти, глядя в окно, после первого ужасного укола, от которого его тошнило и всё болело. А первый снег вот так же валил и валил, словно желая сказать: «Держи, парень! Это тебе. Просто надо пережить плохое, вытерпеть. И забыть».
— Замёрзшая вода? — равнодушно пожала плечами Настя.
Илья украдкой вздохнул. Только Эрика умела делать снег волшебным.
10. Глава 10. Илья
— Ты меня слышишь? — голос отца вернул Илью к реальности.
— Да, пап. Но если ты хочешь поговорить о матери, этого не будет.
— Нет. Я хочу поговорить о тебе. И о Насте, — кашлянул отец.
— Если бы не Настя, — медленно развернулся Илья, — наверно, меня и не было бы уже в живых. Но она была рядом. Все эти три месяца. Меняла окровавленные простыни. Подставляла тазики, когда меня рвало как Найду на помойке. Ты даже не представляешь через что ей пришлось пройти…
— Илья, — примиряюще поднял ладони отец. — Я ни в коем случае не хочу оспаривать и даже обсуждать твой выбор. Но есть один вопрос, о котором она просила с тобой поговорить, — он набрал воздуха в грудь и произнёс на выдохе: — О детях.
— О детях? — удивился Илья.
— Я твой единственный родственник, как ты указал в документах. И доверенное лицо, пока вы не женаты. Но свадьба дело хлопотное и, в принципе, необязательное сейчас. Да что я тебе объясняю, ты сам прекрасно знаешь, что может пройти не один год пока вы распишетесь. Но для неё это болезненно. Из-за перенесённой в детстве травмы ребёнка она выносить не сможет, ну ты знаешь.
— Я, конечно, знаю. Только не пойму к чему ты клонишь, — подошёл Илья. И всё же сел на кровать.
— После химиотерапии должен пройти, как минимум, год прежде чем, ну ты понимаешь, — отец опять кашлянул, разговор явно был неловкий.
— Прежде чем восстановится репродуктивная функция, — кивнул Илья. — А консолидационное лечение подразумевает ещё три-пять возможных курсов химиотерапии даже после полной ремиссии, мы это обсуждали. И я на всякий случай сдал сперму перед началом лечения.
Вернее, Настя настояла сдать, но Илья не стал уточнять.
— Вот о ней я и хочу поговорить, о твоей замороженной сперме, — встал отец. — Понимаешь, поиски суррогатной матери тоже процесс долгий. А женские биологические часы тикают ещё быстрее. Настя красивая девушка. У вас вышли бы замечательные дети. И раз ты даже сделал ей предложение…
— Она хочет, чтобы мы использовали эту возможность уже сейчас? — Илья мотал головой, словно хотел стряхнуть неприятные ощущения от этого разговора и тяжесть, которой он ложился на душу. — Но почему мне об этом говоришь ты?
— Потому что это будут не только твой сын или дочь. Это — мои внук или внучка. Родные, понимаешь? Ребёнок, которого ты возьмёшь на руки, — дрогнул его голос.
