Волосы Лакшми были заплетены в косу, а затем собраны в пучок на затылке. Длинная изящная шея, четко очерченные скулы, сверкающие темные глаза. Элиза воочию убедилась, что Лакшми не зря считают красавицей. Жаль, что она не попросила Клиффорда поподробнее объяснить ей придворный протокол. Клиффорд только посоветовал бороться с молью и термитами. Первые едят одежду, вторые грызут мебель.
Лакшми повернулась к мужчине:
– Вижу, ты опять притащил сюда эту птицу.
Мужчина небрежно пожал плечами и вскинул брови. Элиза обратила внимание, какие они темные и густые. Судя по его непринужденной манере, они с Лакшми хорошо знакомы.
– Его зовут Годфри, – ответил мужчина.
– Что это за имя для ястреба? – произнесла женщина.
Мужчина рассмеялся и подмигнул Элизе:
– У моего учителя классических языков в Итоне была фамилия Годфри. Замечательный человек.
– В Итоне? – удивленно переспросила Элиза.
Лакшми глубоко вздохнула:
– Позвольте представить моего второго и самого непослушного сына. Джайант Сингх Ратхор.
– Вашего сына?..
– Вы только и можете, что повторять чужие слова, мисс Фрейзер? – довольно язвительно спросила Лакшми, но тут же улыбнулась. – Впрочем, это естественно, вы ведь волнуетесь. Но я рада, что вы приехали запечатлеть нашу жизнь. Если я не ошибаюсь, фотографии нужны для нового архива в Дели?
При упоминании о работе Элиза оживилась и заговорила с энтузиазмом:
– Да, Клиффорд Салтер хочет, чтобы я сделала неформальные снимки, которые показывают реальную жизнь княжества. Индия манит и завораживает многих. Надеюсь, некоторые из моих снимков попадут в самые престижные фотожурналы. Лучше всего – в «Photographic Times» или «Photographic Journal».
– Понимаю.
– Составить полный путеводитель по жизни княжества на протяжении целого года! Не терпится приступить. Спасибо большое, что пригласили. Обещаю не путаться под ногами, но я столько всего хочу посмотреть, и свет у вас здесь потрясающий. Игра света и тени – это очень важно. Chiaroscuro, светотень, понимаете? Надеюсь, мне удастся…
– Да-да, уверена, вы знаете, что делаете. Ну а что касается моего сына, то он, как только отряхнет с одежды пыль пустыни, будет выглядеть гораздо презентабельнее. – Лакшми рассмеялась. – Признайтесь, вы ведь приняли его за цыгана?
Элиза почувствовала, что краснеет: она ведь и сама приехала вся облепленная пылью. Ее невольно бросило в жар, хотя самый знойный сезон еще не наступил.
– Не смущайтесь, после того как он пропадает в пустыне по несколько дней подряд, никто не узнаёт в нем принца. – Лакшми улыбнулась. – Тридцать лет, а только и делает, что ищет опасных приключений. Предпочитает проводить время среди дикой природы, а не с нами, цивилизованными людьми. Ничего удивительного, что он до сих пор не женат.
– Мама, – укоризненно произнес принц.
Элиза уловила в его тоне предостережение.
Затем принц отдернул занавески и с нарочито скучающим видом оперся о подоконник.
Лицо Лакшми чуть дрогнуло, но она быстро сумела скрыть недовольство сыном и спросила у Элизы:
– Где ваше оборудование?
– Здесь только часть. Остальное в повозке.
Элиза указала в направлении, где, как ей казалось, должен был находиться двор.
– Распоряжусь, чтобы его отнесли в ваши покои. Будете жить здесь, чтобы мы могли за вами приглядывать.
Подобная перспектива звучала угнетающе. Видимо, тревога отразилась у Элизы на лице, потому что Лакшми снова рассмеялась:
