– Приступи! – коротко сказал Леонтий табулярию.
Прежде всего предстояло измерить участок. Один из поселян взял веревку, зажал конец ее между пальцами правой ноги, а другой конец поднял на высоту вытянутой руки.
– Нет, – сказал магистр, – надо использовать для этой цели тростник. Потому что веревка изгибается во время измерения и покажет больше земли, чем есть на самом деле, а я не буду платить лишнее.
Тогда поселянин принес длинную жердь, и табулярий, отложив на ней двадцать семь раз руку, отрубил палку в этом месте. Так получилась мера для определения площади участка. Теперь оставалось только обойти с жердью вокруг поля.
– Но почему не царская сажень, а малая? – спросил Леонтий.
Сладко улыбаясь, может быть с целью смягчить свои слова, так как он не мог поступить иначе как по закону, табулярий объяснил:
– Царской саженью предписано пользоваться только при покупке крестьянином земли, апри продаже – малой. Так гласит новелла.
– Ты правильно говоришь, – подтвердил поселянин, – так повелел василевс.
– Считается, что это делается для оказания помощи бедным. Ибо тем самым, что он продает, продающий уже рассматривается как более бедный человек, чем покупающий. Хе-хе!
Табулярий потирал руки, как бы извиняясь за такой неблагоприятный для магистра закон.
– Это мне известно, – махнул рукой Леонтий.
Началось измерение участка. Видно было, что крестьянин не очень-то доверяет табулярию и следит за каждым его движением. Но участок был небольшой, и площадь его скоро была вычислена. Пахотная земля, как известно, измеряется на модии жита, потребные для обсеменения.
Табулярий подсчитывал вслух, глядя куда-то в небеса, точно там он находил все нужные ему данные:
– Итак, сосчитав число сажен и отбросив одно измерение из каждых десяти на ручей, протекающий в этом владении, и на каменистую почву, неудобную для обработки…
– Земля здесь медомлечная, чернозем, – пытался отстаивать свои интересы продающий.
– Есть и супесчаная. Смотри, какой камень, щебень, – возражал Леонтий.
– Продолжаем, – опять возвел очи горе табулярий, подсчитывая на пальцах. – Тридцать шесть… Остаток разделим на четыре или отбросим число сажен и разделим полученное на два. Получится ширина и длина. Перемножив ширину на длину и разделив сумму на два, мы получим число модиев. Их будет восемнадцать.
– Как же так? – почесал затылок поселянин.
– А так. Скольким мерам равняется сторона твоего участка? Шести. Помножим ширину на длину. Тридцать шесть сажен.
– Тридцать шесть… – повторил поселянин.
– Это будет площадь. Теперь разделим ее на два. Вот и получается восемнадцать модиев.
Я и сам не очень-то схватывал эти вычисления, а крестьянин только растерянно переводил взгляд с одного на другого. Но Леонтий был доволен. Он брал с париков, обрабатывающих его землю, четвертую, а то и третью часть урожая и, вероятно, успел подсчитать в уме будущий доход с участка.
Табулярий уже писал на вынесенном из хижины колченогом столе купчую: такого-то числа, такого-то индикта и года…
Мне захотелось вернуться на виноградник.
– И я с тобой, – окликнул меня Димитрий Ангел.
В дальнейшем время незаметно прошло в беседе о текущих событиях, а к вечеру мы пустились в обратный путь, подгоняя мулов, чтобы попасть в город до закрытия ворот и не иметь пререканий с городской стражей. Мы спешили и перегнали в пути того самого поселянина, который покинул жилище и куда-то брел с семьей, нагрузив на осла все свое имущество и отдав, вероятно, значительную сумму вырученных денег в уплату долга магистру. Однако темнота застигла нас еще в пути, и тогда мы неожиданно увидели на черном небе комету, которая была подобна огненному мечу архангела и тихо плыла в небесных пространствах.
