— А ведь аппараты зафиксировали изменения...
— Серьезно? — Он был очень удивлен. — Когда ты приходила?
— Нет.
Когда я была у нее, она выглядела спокойно, умиротворенно и нереально красиво. Как та самая Белоснежка, только блондинка, точно… Аврора, спящая красавица, ждущая своего принца. Как ей удается быть такой красивой, даже лежа в коме?
— Всплеск был где-то неделю назад, — пояснила я, — как раз, когда ты уехал.
В этот раз я была с ней совсем недолго, препирания с «истуканами» в дверях отняли слишком много времени, а дома ждали дети, оставшиеся впервые наедине с няней. Они, конечно же, были с ней знакомы, Николай Александрович приглашал ее к себе каждый раз, когда занимался с внуками. Как он говорил: «Не уверен в своих старческих силах. Еще что-то не то сделаю. А под присмотром Вали все правильно будет, идите дети, отдыхайте!» И мы шли с Игнатом и отдыхали, правда, дальше постели наш отдых никогда не заходил. Полностью расслаблялись, не контролируя каждую минуту свои чувства и издаваемые звуки, мы наслаждались, растворяясь друг в друге, забывая обо всем на свете. В том числе и об отведенном нам времени.
— Что Мари говорит? — рассеял сладкие воспоминания Игнат.
— Да ничего. Я даже не поговорила с ней толком, меня вообще не хотели пускать в отделение, — наябедничала я.
— Кто?
— А я что, знаю? Максим сказал охранники арабского альфы.
— А что там делал Васильев?
— Помогал мне! — не удержавшись, съязвила.
— Почему он?! — Голос Игната звенел, видимо, он был уже порядком на взводе.
— А почему нет? — Главное – не перегнуть палку. Выдержала паузу и объяснилась: — Позвонила папе, он сказал, что Васильев в Москве, и попросил его помочь! Все!
Не стала рассказывать, что звонила сама и что, когда вышла из палаты, Максим меня дожидался и в итоге выставил условие за помощь — совместный ужин. Вчера я не согласилась, но вот сейчас очень склонялась к положительному ответу!
— Почему папе, Яна? — Теперь его голос звучал устало, я же, напротив, закипала по второму кругу.
— А кому мне было звонить? Ты же у нас занятой! Назимова тоже нет в стране, так скажи, пожалуйста, кому?
— Александру, например, — абсолютно спокойно предложил он.
— Ага! Ты бы еще Маргарите своей предложил позвонить! — громко зачастила, словно за мной кто-то гнался, даже дыхание сбилось.
— Да Рита-то вообще здесь причем?
— Ни при чем! — и отдышавшись, задала крайне интересовавший меня вопрос: — Кстати, где сейчас твоя любимая Рита?
— С каких пор она успела стать для меня любимой? — усмехнулся Игнат, чем вызвал у меня самый настоящий приступ гнева.
— Не уходи от темы!
— Она в Москве, милая, не понимаю, к чему этот вопрос.
— К тому, что ты мне врешь! А она тебя там и вовсе уже окрутила! Наверное.
Он засмеялся! Надо мной! Своим тихим, хриплым и таким безумно сексуальным смехом.
— Ян, что за глупая ревность? Не понимаю тебя.
— То есть не глупой ревность может быть только у тебя, да? — Я заводилась все сильнее и почему-то не могла остановиться.
Твердила сама себе: «Хватит, хватит! Успокойся!» — и продолжала цедить весь свой скопившийся яд в телефонную трубку, словно полевая гадюка, кусающая не смертельно, но довольно опасно. В трубке послышался протяжный тяжелый вздох.
— Яна, не усложняй. Ситуация и так не простая. Дел невпроворот, еще ты со своими беспочвенными закидонами. Нет, ты не подумай! Мне очень даже приятна твоя ревность, но не сейчас, когда я с ног валюсь. Ян?
