Проводив до шатра, хорнийский король распрощался. Он был учтив, не в пример сыновьям. И благородная стать отражалась в манерах. Но Тея знала, что этот человек, наделённый невиданной властью, может сделать с ней вещи куда более жуткие, чем его темпераментный сын.
У самого входа в шатёр до чуткого слуха Протеи добрались какие-то странные звуки. Точно кто-то скулил, или плакал! Она затаилась, услышав отчётливый вскрик. Голос был женским и теперь, памятуя о варварских нравах хорнийцев, принцесса себе представляла жесткую сцену расправы. Если её могли бить у всех на виду, то, что они сделают с бедной служанкой?
Едва дыша, она прокралась вдоль стенки шатра. Звук становился всё громче и громче, и сквозь мучительный стон она различила слова. Женщина выла от боли.
- Ихормо (Хорошо), - стонала она.
Протея старалась ступать так, чтобы звук шагов совпадал с её стонами. Нет, она не допустит! Не станет молчать, если прямо здесь, у стен её спальни, эти монстры устроили казнь. Женщина вскрикнула снова.
- Ихормо, ун каааа (Хорошо, вот так)! - протяжно завыла она.
Шорох, скрежет и хруст лишь усилили жуткий послед этой драмы. Тея боялась увидеть, что происходит всего в двух шагах от неё. Но стоять в стороне не могла. И поэтому, взяв себя в руки, ступила на свет…
То, что открылось ей, было сравнимо с ударом. Хорниец, стоявший спиной, держал на весу тело той самой служанки. Ноги её обвивали внушительный торс, а спина, прислонённая к дереву, ворошила сухую кору. Отсюда и хруст! Глаза у женщины были закрыты, а изо рта вырывались те самые стоны, которые Тея сперва приняла за мольбу. Растрёпанный ворот суконного платья выставлял напоказ её грудь. Та прыгала в такт их совместному танцу, и мужчина, склонившись, сосал то одну, то другую. Какое-то время принцесса взирала на это запретное действо. Она догадалась, что именно происходит, хотя никогда прежде не видела сцену соития. Нижняя часть одеяния хорна сползла, обнажив плотные выступы ягодиц. Они сжимались, подталкивая его тело навстречу стонущей женщине.
- Рррр, лэма! Кора лэма! (Шлюха! Грязная шлюха!) – зарычал он, как подлинный зверь, и буквально впечатал служанку в покрытый чешуйками ствол.
Очнувшись, Протея кинулась прочь. Уже не заботясь о том, что может себя обнаружить. Вбежав в свою спальню, она запахнула шатёр и едва не упала, наткнувшись на женщин, сидевших на корточках у очага. Они разводили огонь, и в помещении пахло древесной золой. Небольшая, просторная комната, с кроватью, немного её успокоила. По крайней мере, постель была слишком мала для двоих. А значит, сегодня она будет спать в одиночку.
Служанки общались вполголоса, косясь на неё, и толкая друг друга. Протея не слушала! Этот день обессилил её окончательно. Хотелось остаться одной и уснуть. И чтобы ночь длилась как можно дольше. Ведь утром ей вновь предстоит сидеть в одной клетке с «волками».
Подойдя, она отодвинула шкуру и села. Тут же одна из служанок вскочила и, подбежав, принялась разувать её. Протея приветливо ей улыбнулась. Отметив отсутствие черт, которые можно запомнить. Быть может хорнийки настолько похожи в силу запрета на кровосмешение? Выходит, что все они кровные сёстры?
Полотно отодвинулось и в прорези появилось бородатое лицо одного из стражей. Возможно, того самого, чьи ягодицы Тея увидела пару минут назад? Он что-то сказал, и вторая служанка обратилась к Протее. Жестом она указала на рот и сделала пару движений зубами. Принцесса без слов поняла, что её приглашают к столу. Она потёрла виски и поморщилась, давая понять, что больна. Приступ мигрени и правда усилился, и выдержать новую порцию унижения она бы уже не смогла. Обе служанки смотрели сочувственно, а хорниец ушёл, чем несказанно порадовал Тею.
