– Не стану отвечать. Думай дальше, прав ты или нет, – отмахнулся жнец и улёгся обратно на траву.
Настаивать Руслан не стал, но отставать от Сэла не собирался. У него резко проснулось желание поговорить. Темы разговоров перескакивали от одной к другой. Первое, что спросил Рус после рассуждений про имя, – смысл татуировок.
Сэлу даже не пришлось врать. У него были до боли банальные для всех жнецов татуировки. Коса, череп, песочные часы, в которых истекло время. Все они были соединены между собой лентами с надписями. Mors ultima linea rerum est1, Chi ha paura della morte, non ha goduto della vita2, Μη φοβάσαι τον θάνατο, φοβήσου τη ζωή που δεν έζησες3 и другими.
Руслан не ожидал, что все цитаты будут так или иначе связаны со смертью, но комментировать это не стал. Ему даже понравились короткие рассуждения Сэла о том, что люди начинают свою жизнь переходом, переходом её и заканчивают. И не стоит бояться обычного порядка вещей.
В ответ на это Руслан коротко рассказал о своем отце, умершем от болезни. Но даже несмотря на долгое и тяжелое лечение, он до последнего был человеком, берущим от жизни всё каждую секунду. И Руслан хочет быть таким же. Никогда не унывающим.
Немного поговорили об учебе. Сэл выдал полуправду о своем наставнике, который учил его копаться в архивах и узнавать всё о людях по их истории. В целом, Танатис этим и занимался, только всё ещё заканчивалось чужой смертью.
Когда Руслан практически закончил очередной слой деталей, а солнце стало крениться к горизонту, они уже общались, как старые друзья. Даже Сэл стал более открытым, живым, без лишнего притворства. Пусть некоторые опасные вопросы он игнорировал, но поделился тем, что сейчас он проходит своего рода испытательный срок на своей работе и скоро будут ясны результаты. И его поразило, как искренне Руслан за него порадовался и пожелал ему удачи. Иронично. Успехом для Сэла станет смерть Руслана.
Света от заходящего солнца перестало хватать для написания картины. Можно было посидеть ещё немного, продолжая напрягать глаза, но спина Руслана и без того требовала пощады.
Он стал собираться, и Сэл без вопросов присоединился к нему. Управились быстро.
– Я тебя отвезу, – сказал Сэл.
Ночью Руслан не смог разглядеть, на какой машине уехал Сэл, да и, признаться честно, в машинах он не сильно разбирался, в отличие от Арса и Жени. Но когда Сэл нажал на кнопку открытия на ключе, и из всех машин во дворе среагировала черная Chevrolet Camaro, Руслан всё же не смог сдержать удивлённого вздоха.
Сэл же как ни в чём ни бывало стал укладывать держатель и этюдник на задние сиденья. Рюкзак Руслана и раскладной стул отправились в багажник.
– Вот же чёрт, – всё же не смог промолчать Рус, когда Сэл завёл двигатель.
– Приму за комплимент, – хмыкнул жнец.
Посидев немного, чтобы не нагружать холодный двигатель, Сэл вырулил со двора. Он лениво, практически небрежно переключал передачи и вилял между машинами.
Руслан краем глаза наблюдал за умиротворённым лицом. Сэл вёл машину одной рукой, а второй отбивал ритм радио по рычагу коробки передач. Ладони так и были закрыты перчатками, как и все часы, проведённые на набережной.
– Зачем тебе перчатки? – Руслан не мог не спросить. Сегодня явно был день вопросов, при том не самых удобных.
– Ты в курсе, что такое личные границы? – голос Сэла прозвучал грубовато, но без лишнего раздражения.
