– Я, между прочим, тоже сложа руки не сидела, – сказала Моника, отставив чашку. – Текст для новой песни написала.
– Целый текст?! – воскликнул Итан.
– Ага. Полночи угрохала. В честь чего, вы думаете, я проспала и у меня башка теперь раскалывается?
– Опять, поди, о козле бывшем? – буркнул Мартин.
– Не-а, про осень.
– Про осень?!
– Это что за первый класс вторая четверть? – хмыкнул Итан. – А как же секс, наркотики и козел бывший?
– История такая. Я вчера психанула и пошла на скейте кататься. Потом по городу шаталась. А денег нет, смысл куда-то заходить? Домой не хотелось. Болталась до вечера и вдруг поняла, что я дико замерзла. И внезапно вспомнила, что уже ноябрь, осень, все дела. Вот меня муза и накрыла. «Слишком жарко. Слишком холодно. Погода становится опасной».
– О, а мы с парнями как раз вчера новую мелодию сочинили после того, как вы ушли, – сказал Айзек.
– Да? А я думала, мы поругались и развалились.
– Ага, и пошли по помойкам валяться, – добавил Итан.
Мартин закатил глаза.
– Сыграйте мелодию, я ритм подберу, – сказала Диана и взяла бонго.
– В какой тональности хоть? – спросила Моника и приготовила гитару.
– Фа мажор, кажись, – ответил Итан.
– Так, фа мажор. Значит, аккорд фа, ля диез, до. Миноры – соль, ля, ре. Почти подходит к моему тексту.
– Давайте соединим и посмотрим, что получилось! – предложила Диана.
– А в «Притти Вумэн» не пойдем?
– Попозже. Мне не терпится снова на барабанах поиграть.
– А может, того барабанщика увидеть?– поддел Айзек.
– Да ну тебя, Изя!
– Ребята, да вы серьезные! – завопила восторженная Моника.
– Ноа, разберешься? – сказал Итан.
– Еще как разберусь. И без ваших фа мажоров, – усмехнулся Мартин, взявшись за бас.
18
Ноябрьские заморозки, как всегда, хлопнули неожиданно. Итану даже пришлось включить в магазине отопление и помимо кофе наварить пару литров согревающего медово-имбирного чая. Затем он уселся полистать старенькие молодежные журналы тех времен, когда еще были популярны Tokio Hotel, но тут приперлись они. Сначала Айзек, потом Диана, а затем Мартин.
– Твое могущество вечно! О, посылающий ветер и дарующий дождь!
– Ой, как вкусно медом пахнет! Никакого меда, сучка, ты и так вчера вечером жареной картошки нажралась!
– Блин, опять она из хаты не вылазит! Я замерз, как собака, пока ее ждал!
Итан закрыл журнал и хлопнул им по столу:
– Нет, я достаточно терпел, с меня хватит! Хочу хайер, как у Билла Каулитца (*Солист группы Tokio Hotel)!
Моника пришла ближе к полудню, вся дрожа, перепрыгивая с кеда на кед и кутаясь в явно великоватое, затертое до дыр худи с нашивкой очередной панк-группы.
– К такому меня жизнь не готовила, – сказала она. – Думала, хоть к обеду потеплеет, а нифига!
– А как насчет того, чтобы просто потеплее одеться? – сказал Итан, поправляя перед зеркалом свою новую прическу а-ля «взрыв на макаронной фабрике».
– Это самое теплое, что у меня есть. Худи бывшего.
– Ты у него даже одежду утащила?!
– Нет, он сам мне отдал. Кэти, жена его мерзкого дружка Мейсона, рассказывала, что он всем девкам свои шмотки раздавал.
– Да чтоб тебя, Кэти! – рыкнул Мартин.
– Интересно, что он своей Долли из Техаса отдаст? Я сомневаюсь, что у него найдутся шмотки размером с четырьмя иксами.
Мартин хрипло и продолжительно выдохнул через респиратор.
– Чувак, крепись. Гнев – это смертный грех, – шепнул ему Айзек.
– А потеплее ты ничего не додумалась взять? Или хотя бы посередине лета от бывшего сбежать, а не когда зима на носу? – спросил Итан.
