– Смог же ты пойти на ликвидацию Панфилова... тогда, еще в «Капелле»? Почему не зачислить в тот же ряд и меня? Конечно, Панфилов не был твоим другом, но мы были вместе бок о бок шесть лет. О чем тут еще говорить?
Свиридов посмотрел на хищно напрягшегося Афанасия грустным и несколько даже растерянным взглядом и тихо выговорил:
– Ты сошел с ума.
Фокин тряхнул головой, а потом хлопнул Владимира по плечу и воскликнул:
– Эх, да гори оно все синим пламенем! Иди, Володька, уводи своих остолопов.
– Только вот что... мне нужно будет с тобой встретиться, – проговорил Свиридов, оборачиваясь уже на пороге, – нам нужно многое обсудить.
– Совершенно верно, – серьезно подтвердил Фокин, – я хотел сказать тебе это сам, но ты меня опередил.
– У тебя есть телефон, по которому с тобой можно связаться?
– Сейчас нет. А что, если я сам позвоню тебе?
– Когда?
– Завтра вечером.
– Договорились, – проговорил Владимир. – В случае чего... ты ведь знаешь, где находится загородный дом Коваленко?
– А, эти замысловатые пропилеи? – усмехнулся Фокин. – Разумеется, знаю. Ты там охраняешь свою Аню?
– Ты же прекрасно знаешь, что она давно не моя. И, быть может, это к лучшему, – с плохо сдерживаемой досадливой горечью ответил Владимир. – Запомнишь номер моего сотового, или у тебя от алкоголизма и маразма память уже не та, что в «Капелле»?
– Запомню.
– Только вот что, – сообщив номер телефона, добавил Свиридов, – надеюсь, ты не станешь звонить мне прямо так и радостно сообщать, что у тебя все полный пинцет, как говорят в том сериале про Бивиса и Батхеда, который все время смотрел Илюха. Проще говоря, полный п...ц. Не то меня быстро попросят сменить место работы и жительства.
– Пропишут на кладбище, – поддакнул Фокин. – Ну за кого ты меня принимаешь? Что-нибудь придумаю.
– Никакой самодеятельности, – предупредил Свиридов, – давай сделаем вот так. – И он буквально в двух словах изложил Фокину, что тот должен сделать, чтобы не «засветить» себя и – для полного комплекта – Свиридова.
Несмотря на серьезность ситуации, широкое лицо Фокина расплылось в ироничной улыбке.
– Дорогой! – раздался из комнаты, где Фокин совсем недавно предавался плотским утехам, голос его экспресс-любовницы. – Дорогой, ты где?
Судя по визгливым ноткам и невнятной дикции, дамочка была весьма основательно пьяна.
– Анекдот, – фыркнул Свиридов и, посмотрев на молодецки напыжившегося Фокина, подхватил уже начавшего шевелиться Чечеткина и хлопнул дверью.
Этаже на пятом он встретил двух обеспокоенных парней, которые с автоматами наперевес медленно поднимались по лестнице, самым тщательным образом утюжа каждый укромный уголок лестничной клетки. Увидев временно выбывшего из строя шефа, они переглянулись, а потом идущий первым – вероятно, по местной субординации – осторожно спросил:
– Что с Андреем Васильевичем?
– Сам не знаю, – ответил Владимир. – По всей видимости, он встретил парня, которого мы искали. Как очнется, спросим. А вы никого не видели?
– Не-е.
– По ходу, мужики, мы напоролись на профессионала экстра-класса, – произнес второй амбал.
Владимир внимательно посмотрел на индифферентную бритую физиономию сказавшего эти слова. Было сложно предположить, что в мозгу ее обладателя наряду с языковыми средствами разговорно-экспрессивного плана, как-то «бля», «твою мать», «чиста-а-а типа наглухо и все такое», а также выражениями из арсенала работников прачечной типа «разведем!», «замочим!» и «отожмем!» содержались такие сложные понятия, как «профессионал экстра-класса».
