Я не знаю, как я вообще уснула. После вечеринки, после всего, что произошло, я была как на иголках. Но, видимо, усталость взяла верх.
Когда я услышала грохот, мне показалось, что это часть сна, но звук был слишком реальным. Я вздрогнула, проснулась и увидела, как тусклый свет ночника отбрасывал тени на стены.
И тогда я его увидела. Отец стоял на коленях возле моего стола, роясь в вещах.
– Папа? – мой голос дрожал, и я чувствовала, как внутри меня поднимается волна паники. – Что ты делаешь?!
Он повернулся ко мне. Его глаза… Они были дикими, безумными, как у человека, который уже потерял всё. Руки дрожали, губы пересохли, а вокруг рта выступила белая пена.
– У тебя есть деньги? – его голос был ломким, отчаянным. – Я знаю, что ты получила помощь от университета. У тебя должна быть ещё хоть немного! Мне нужно, Наоми! Очень нужно! Я… Я больше не могу! У меня ломка, пожалуйста! Сжалься над своим отцом!
Он шагнул ко мне, а я отступила назад, чувствуя, как сердце бьётся где-то в горле.
– У меня нет денег, – пробормотала я, дрожа всем телом. – Я потратила их на еду. Папа, пожалуйста, ты меня пугаешь… Уходи!
Я надеялась, что мои слова дойдут до него, но в следующую секунду его взгляд изменился. Он перестал смотреть на меня как на дочь, а в его глазах промелькнула жадность. Его взгляд упал на серебряный браслет с маленьким крестиком на моей руке. Это осталось мне от мамы.
– Дай мне его, – прошипел он, его голос становился всё ниже, зловеще угрожающий.
– Нет, – я рефлекторно сжала руку на браслете. – Папа, пожалуйста, уходи…
– Дай мне браслет, Наоми! Сейчас же! – он почти зарычал и шагнул ко мне.
– Нет! – выкрикнула я, сжимая браслет ещё сильнее.
Он подошёл слишком близко, и я почувствовала, как внутри меня поднимается страх. Он схватил меня за руку, пытаясь вырвать браслет. Я начала бороться, крича, но его сила была больше моей. Я попыталась укусить его за руку, в надежде, что это заставит его отпустить.
И тогда это произошло.
Его рука резко поднялась, и я не успела ничего понять, как почувствовала резкую боль на щеке. Удар был настолько сильным, что моя голова резко дёрнулась в сторону, и я застыла, не в силах даже пошевелиться.
В комнате стало так тихо, что я слышала только своё тяжёлое дыхание. Отец застыл, смотря на меня. В его глазах появился ужас, и он, кажется, начал осознавать, что только что сделал.
– Наоми… – прошептал он, голос дрожал. Он опустился на колени передо мной, закрыл лицо руками и начал бормотать что-то невнятное.
Но мне было всё равно. Я разрыдалась, чувствуя, как по щеке скатываются слёзы. Я отвернулась от него, не в силах смотреть. Лицо горело от боли, но сильнее болела душа.
Он упал передо мной, ломаясь на части, а я… Я не могла ни простить, ни понять. Я просто хотела исчезнуть.
Утром, когда я посмотрела на себя в зеркало, я почувствовала, как слёзы снова подступают к глазам. Моё лицо было ужасным. Щека распухла, глаз тоже, а под ним проступил фиолетовый синяк. Нижняя губа была разбита, опухшая, и выглядела так, словно я попала под удар бейсбольной биты.
