Он смотрел на меня, не моргая, как будто пытался просканировать каждую черточку моего лица, найти ответы, которые я не могла ему дать.
– Я так не могу, прости, – продолжила я, чувствуя, как горло сжимается. – Сначала подумай, зачем я тебе нужна. Дело только в близости, ты просто хочешь меня… и все?
Я сделала еще один судорожный вдох, стараясь не заплакать.
– Прости, но я так не могу. Если тебе нужна просто интрижка, найди другую игрушку.
Мои слова словно разорвали что-то между нами. Я видела, как его взгляд меняется. В нем все еще горело желание, но теперь к нему примешивалась что-то еще – боль? Гнев? Ненависть?
Он смотрел на меня так, будто я только что предала его, хотя я понятия не имела, почему он так реагирует.
Дэймон не отрывал от меня взгляда, его глаза вспыхивали, как раскаленное железо. Он был зол. Нет, не просто зол – он был в ярости. Это было видно по его зажатым кулакам, по тому, как напряглись мышцы на его челюсти. Он вдруг выпрямился, нависнув надо мной, и я почувствовала, как мое тело невольно напряглось, готовое отступить, хотя мне некуда было бежать.
– Ты издеваешься надо мной, Наоми? – его голос был низким, обжигающим, как раскаленный металл. – Ты сама не знаешь, чего хочешь, и заставляешь меня играть в твои игры?
Я открыла рот, чтобы что-то ответить, но он не дал мне шанса.
– Несколько дней ты меня избегаешь. Изо всех сил стараешься сделать вид, что я для тебя никто. А потом – что? Вызов? Эти твои взгляды, прикосновения, твое желание, которое я видел, черт возьми, чувствовал! – Он жестко вздохнул, словно пытался успокоиться, но это не помогало. – И вдруг этот холод. Эта остановка.
Я чувствовала, как слезы предательски подступают к глазам, но он продолжал, не давая мне вставить ни слова.
– Ты что, специально? Ты наслаждаешься этим, Наоми? Думаешь, это какая-то игра? Сначала вызываешь меня, а потом делаешь вид, будто я перегибаю палку?
Его голос стал еще резче, и в нем прорезалась горечь.
– Я слушаю о каких-то чертовых слухах, которые крутятся вокруг нас. Думаю, ладно, это не важно, это не твоя вина. Но потом я смотрю на тебя. И знаешь что? Я начинаю думать, что настоящая игра идет с твоей стороны.
Его слова были как удары хлыстом.
– Я думал, ты другая, – произнес он сквозь стиснутые зубы, и в его голосе звучала такая смесь разочарования и злости, что у меня пересохло в горле. – Настоящая. Искренняя. А теперь я начинаю сомневаться, существует ли эта «ты» вообще.
Он вдруг замолчал, будто его слова сами удивили. Я смотрела на него, не зная, что ответить, потому что он ошибался, совершенно ошибался, но моя вина и стыд не давали мне сказать правду. Слёзы хлынули потоком, я больше не могла их сдерживать. Я закрыла лицо руками, чувствуя, как горло сжимается от боли, унижения и разочарования. Его слова били больнее, чем я могла представить. Он думал обо мне так? Думал, что я играю с ним?
– Уйди! – закричала я сквозь слёзы, не в силах больше сдерживать боль. – Просто уйди! Больше не подходи ко мне!
Я убрала руки от лица, глядя на него сквозь туман слёз. Его выражение застыло, но я не могла больше останавливаться.
– Если ты так обо мне думаешь, тогда я не хочу оставаться рядом с тобой ни минуты! – мои слова сорвались почти в крик, голос дрожал от эмоций. – Это ты начал эту игру с соблазнением! Ты! А я… я просто хотела подыграть. Но я не думала, что ты захочешь заняться этим прямо здесь, на этом столе!
