Когда судьбы сплетаются - страница 42

Неделя прошла в каком-то тумане. Я сосредоточился на делах. Воровал, как обычно, но теперь даже это не давало мне того чувства удовлетворения, которое я всегда испытывал. Я был на автомате, делал всё, как по инерции. Каждый день воровал что-то новое, а когда дела заканчивались, я проводил время в гараже, восстанавливая очередной проект. Я всегда знал, как убежать в эти машины. Они всегда были тем местом, где я мог быть собой, где ничего не имело значения. Вроде бы, это был обычный ремонт, но для меня это было больше. Странное успокоение, которое мне так не хватало в тот момент.

Когда я был в гараже, часами ковыряясь в деталях, я забывал обо всём остальном. Машины и я – мы были на одной волне. Но даже здесь, в этом укрытии, её образ не уходил. Я знал, что она была где-то рядом, что каждый раз, когда я шёл по коридору, её взгляд был пустым и холодным. Она избегала меня, как будто меня не было рядом. Я чувствовал её игнорирование. И каждый раз, когда наши пути пересекались в этих случайных встречах в коридоре, её глаза не встречали моих. Она не видела меня. Она смотрела сквозь меня, как будто я был незнакомцем.

Но было что-то в этом, что меня злило. Я не мог понять, почему она так поступала. Почему не могла хотя бы поговорить? Почему всё, что я пытался для неё сделать, заканчивалось вот так? Но я не мог ей показать, что меня это трогает. Я просто продолжал идти своим путём.

Вечерами я играл в баскетбол с Акселем и ребятами, даже с Крузом. Это было просто времяпрепровождение, чтобы избавиться от этой тяжести, которая на мне висела. Я не мог позволить себе сдаться, не мог дать ей победу, даже если она не знала, что я все ещё переживал. Я не мог позволить себе быть слабым.

Но всё внутри меня тянуло обратно. Тянуло к ней.

Неделя прошла, и она была для меня как нескончаемая тирада боли и отчаяния. Я пыталась не показывать, что он всё ещё у меня в голове, что я переживаю каждое его отсутствие и каждую свою встречу с ним, которая превращалась в пустое, холодное пространство. На поверхности я была каменной. Всем в университете я казалась сильной, стойкой и, возможно, даже безразличной, но внутри… я страдала. Ночи были моими худшими врагами. Я не могла спать, лишь лежала в темноте, зарываясь в подушку, чтобы скрыть свои слёзы, которые падали, как дождь, и не прекращались. Я не могла быть слабой. Он не имел права видеть, что я ломаюсь.

Я старалась держать маску – маску полной равнодушности. Когда я случайно сталкивалась с ним в коридоре, я чувствовала, как его взгляд пронизывает меня, но я не могла дать ему ни одной искры эмоций. Я закрывала лицо, опускала взгляд, избегала даже маленьких проблесков его присутствия. Всё, что мне оставалось – это продолжать идти, как будто ничего не произошло, как будто его не было в моей жизни.

С каждой минутой, когда я игнорировала его, я чувствовала, как мне становится больнее, но я не могла дать себе возможность сдаться. Не могла показать ему, как он мучает меня. Страдала молча. Но я знала, что если я позволю себе хотя бы раз почувствовать, что меня ещё что-то привлекает в нём, я уже не смогу вырваться. Я разрушу всё, что держала в себе.

Луна была рядом. Она не уставала поддерживать меня, и хоть я пыталась скрывать всё, она видела меня насквозь. В один вечер, когда я осталась у неё на ночёвку, она спросила меня, что на самом деле происходит. Я не могла молчать. Всё, что я скрывала, всё, что мучило меня, вырвалось наружу. Я рассказала ей о том, как с детства мой отец вёл себя равнодушно. О его наркотической зависимости, о том, как он в первые ударил меня. Я рассказала ей, как в пять лет я потеряла мать – она просто бесследно исчезла. Никто не знал, что с ней случилось. Ее просто объявили пропавшей без вести и мертвой. Я говорила про это, а сердце сжималось, как будто я теряла её снова и снова. И снова об отце, как он забрал все мои деньги, даже не оставив мне на еду. Луна слушала и пыталась подбодрить. Она не могла представить, через что я прошла. Родители Луны были потрясающими людьми, такими добрыми и заботливыми. Они приняли меня, как свою. На выходных они накормили меня, отдали мне одежду, которую они уже не носили для меня и для отца. Мама Луны худенькая и мне отлично подошла ее одежда. Луна даже убрала ее шкаф, выбрала вещи, которые она не носила, чтобы я могла ими пользоваться. Все вещи были новые или почти новые. Это было невероятно для меня. Я не привыкла к такой заботе. Затем, в тот вечер, когда я рассказала ей всё о Дэймоне – как он начал эту игру, как я в него влюбилась, как его слова и действия только усложнили всё. Луна была в шоке. Она была в ярости, когда я рассказала, как он меня унизил. И, хотя она пыталась меня утешить, я знала, что она не знала, что делать с этим всем. Она не могла понять, где заканчивается игра, и где начинаются настоящие чувства. Если это была игра с его стороны, то он мастерски играл. Но всё это было слишком наполнено эмоциями, чтобы просто назвать это игрой. Я не могла понять, что происходило между нами, и Луна тоже не могла. Всё было слишком запутано, и я ощущала, как моя душа тонет в этом хаосе.