С этим, практически революционным, лозунгом я уверенно шагнула на проезжую часть, даже не взглянув на светофор. И только отчаянный, пронзительный визг тормозов заставил меня резко отпрыгнуть назад, отчего в это же короткое мгновение споткнулась о дорожный бордюр и села на тротуар самым что ни на есть не женским способом – просто плюхнулась со всего размаху, как неуклюжее бревно.
– Ты, вообще, нормальная?! – взбешённо заорал водитель из представительной «BMW», глядя на меня с неприкрытой злостью.
Хлопая глазами, я потирала ушибленный бок и почему-то, абсолютно не обращая внимания на простреливающую боль, отмечала красивые черты лица сидящего в салоне дорогого авто молодого мужчины. Но моя лёгкая отрешённость тут же была подавлена грузом воспоминаний. Тех самых, которые мне хотелось вычеркнуть из своей жизни, утопить в пролитых за все пять лет слезах. Передо мной развернулось полотно из университетских будней, особое место в которых занимали насмешки самого завзятого сердцееда, любимца всех девушек и просто хорошо сложенного, красивого, широкоплечего парня, даже сейчас заставившего меня почувствовать себя той страшненькой серенькой мышкой, какой была ещё утром.
Едва отстранившись от собственных умозаключений, я что-то вяло промямлила в качестве извинения, на что самодовольный незнакомец просто ухмыльнулся и бесцеремонно нажал на газ, обдав меня поднявшимся в воздух густым облаком пыли.
Долго ли в таком случае приходит чувство обиды, особенно причинённое смазливой физиономией? Да моментально! И то ли от этой самой обиды, которая эмоционально захлёстывает, то ли от медленно растекающейся физической и душевной боли, но я всё-таки расплакалась, как ни старалась держать себя в руках. Разревелась. Навзрыд. Вытирая с щёк слёзы, хватаясь за спину, которую, слава богу, не сломала во время своего фееричного падения, повернула голову в сторону, откуда раздавался дружный заливистый хохот. Заметив рядом чуть ли не окруживших меня подростков, внутренне съёжилась от неприятных жестов. Они, показывая пальцами, громко гоготали и обсуждали приключившееся, отпуская в мой адрес трескучие фразы.
В это время мир словно перевернулся, и я почувствовала себя сопливой девчонкой перед опытными старшеклассниками. Но силы, чтобы гордо подняться с пыльного асфальта, нашла. Наскоро отряхнувшись, не замечая сверлящих мою персону взглядов, я опустила голову вниз и ахнула: новое утончённое платье превратилось в грязную, неопрятную тряпку. Иначе говоря, оно было безвозвратно испорчено. Я с отчаянием смотрела на практически полностью порванный подол, клок которого висел точно так же, как и ошмёток от моего сердца, а потом ещё больше разрыдалась, когда на самом интересном месте узрела огромное масляное пятно. От осознания, что всё это только что случилось именно со мной, горечь, ощущение непоправимости и безысходности выплеснулись из меня судорожной истерикой.
Отлично! Вот тебе, Яна, и новая жизнь! Вот тебе и работа, и знакомства, и уверенность в себе! Всё тебе! Выбирай, только смотри, не захлебнись в слезах, кусая в кровь губы…
С ужасом взглянув на стрелки часов, я всплеснула руками: до собеседования оставалось всего лишь двадцать минут. Два десятка каких-то минут, по прошествии которых может решиться моя судьба. Да, именно так – судьба, ведь на алтарь этого дня мне пришлось возложить всё, саму себя, переступить через годами выстроенные принципы и убеждения, сломать внутренние стены. Я только поверила, что могу выглядеть если не как с обложки популярного журнала, то хотя бы так, чтобы могла рассчитывать на банальные комплименты и любезности…
