Когда улетают скрипки - страница 5

Городской голова долго смотрел на замок – а наутро собрал совет министров, и уволенного архитектора тоже вызвал к себе. Он повелел архитектору построить над рекой замок, точную копию того, что отражается в воде. Сорок каменщиков собрались на площади, стучали молотками день и ночь. Наконец, над рекой поднялся замок – точно такой же, как отражение в реке.

Градоначальник был доволен – теперь все было в порядке, замок отражался в воде, со всей Европы и со всего мира съезжались туристы посмотреть на замок невиданной красоты.

И все было хорошо – до тех пор, пока однажды в полночь случайный прохожий увидел, что в реке на месте панельного дома отражается уютный домик с изящными балкончиками, башенками, а на самой высокой его крыше вертится флюгер.

Смотрю, как летят скрипки.

Летят ровно-ровно над городом, клином летят, у скрипок положено клином лететь.

А что делать, осень уже, холодно уже стало, вот и улетают скрипки на юг. Из консерваторий, из театров, из музыкальных школ, где они живут, гнезда вьют – улетают на юг.

Листья желтые кружатся, умирают.

Все.

До весны теперь не слышать людям, как играют скрипки. Вот и стоят люди, приложили руки козырьками к глазам, смотрят, как скрипки улетают.

И я смотрю. Хотя мне и самому лететь надо. Со своими. А я на скрипки смотрю. Уже не прячусь, уже так смотрю, в открытую, все равно все уже знают. Судачат, шепчутся, ну что это такое, в самом деле, куда мир катится – граммофон и скрипка! Ладно бы с контрабасом каким, но чтобы с граммофоном? Ужас какой, вот в наши-то времена молодежь такого себе не позволяла…

Врете вы всё.

В ваши-то времена еще и не такое бывало.

Сам не знаю, как это получилось…

Скрипка и граммофон…

– Это мое место! – она наскакивает на меня, хлопает крыльями, сильно, люто, бешено, – мое, мое, мое!

– С какой радости твоё, я здесь всю жизнь играл!

– Не было тебя здесь никогда! А ну уходи, я тебе трубу переломаю!

Наскакивает на меня. Скрипка. Даже не скрипка, скрипочка, даже не скрипочка – скрипчонка какая-то, маленькая, первогодок…

– Люди добрые, да что это такое делается-то? Я сейчас полицию позову!

– А вот, кстати, и полиция, – киваю на три пролетающие арфы, лечу к ним, – разберитесь пожалуйста, кто здесь играть должен?

Скрипочка тушуется, ага, голуба, хвост поджала…

– А то давай вместе.

– Чего?

– Давай… вместе сыграем? Тебя какие пластинки есть?

– Вот… Лунная соната…

– Давай её…

Играем. Прохожие бросают мелкие монеты, хватаем их стремительно, на лету. Сами знаем, спешить надо, а то зазеваешься, замешкаешься, тут-то тебя за лапы человек и схватит.

А от человека всё ожидать можно.

И даже больше. Вон, так арфе одной отморозки какие-то струны вырвали… Ладно, не о том речь…

Смотрит на город полная луна.

Подсчитываем прибыль, пять, десять, двадцать, сорок…

– На ноты хватит, – киваю.

– Что на ноты, мне на футляр надо.

– Да вот футляры по десятке.

– Тю, по десятке, мне такие не надо, мне красивый надо, что я как нищенка в уродском буду…

– Почему как?

– Да чтоб тебя! – чуть не впивается в меня клювом. Тэ-экс, хорошенькое начало…

– А тебе чего надо?

– Да пластинок бы новых…

– А корпус свой уродский обновить не хочешь?

Вспыхиваю. Никто меня еще так не оскорблял.

– А то такой красавец, а корпус обшарпанный весь….

– Тоже верно.

Влетаем в магазин. Осторожно, а то мало ли что. Скрипка правда сказала, что человек нормальный, ловить нас не будет…