– Ну вот, смотри… как раз на корпус тебе хватит, еще и на ноты деньги останутся… – скрипка скачет по прилавку.
– А… футляр тебе?
– Да ладно, еще подожду, сколько без него жила…
– Не-ет, так не пойдет… давай тебе футляр, мне пластинки, еще и ноты купим….
– Выбрали? – продавец подмигивает нам. Перепархиваю на прилавок, вздрагиваю. Никогда раньше не видел распотрошенные инструменты, вот так, вживую…
…вылетаю на улицу в сумерки, повыше, на самый шпиль, где точно не достанут.
– Ты чего? – скрипка бросается за мной.
– Чего-чего, не видела, что ли, он нашего брата ломает!
– Эх ты-ы… ломает… Он же доктор, он знаешь, сколько наших вылечил? У него руки золотые вообще. Вот казалось бы, человек, а руки золотые… Ой, трусишка ты, зайка серенький… ну полетели уже, не бойся…
– Ну как оно?
Скрипка щеголяет в новом футляре.
– Здорово.
– Вот теперь я самая красивая скрипка на свете.
– Точно.
– А у тебя девушка есть?
– Чего?
– Девушка, говорю, есть?
– Да нет как-то…
– А чего так?
– Так…
– Не родилась еще та, которая достойна…
Смеемся.
Смотрю, как улетают скрипки.
Знаю, что могу опоздать к своим, а всё-таки смотрю, как улетают скрипки…
Ровным треугольником.
На юг, на юг.
А как вы хотели?
Осень пришла.
– Вообще ни стыда, ни совести нет, что за молодёжь пошла…
Оборачиваюсь. Два старых фортепьяно шепчутся на крыше.
Взрываюсь.
– Ты что сказал?
– Да мы не про тебя вообще, мы внучку свою обсуждаем, всполошился тоже! Это знаешь, как называется… когда полошатся…
Отворачиваюсь.
– А где скрипка?
Спрашиваю. Меня никто не слышит.
– А где скрипка? – повторяю громче, во всю силу своей трубы.
– Да вон их сколько летает…
Останавливаемся на ночлег в заброшенном замке. Главное, убедиться, что замок и правда заброшен, люди оттуда ушли. А то мало ли чего от людей ждать, кто-то начнет на телефон снимать, или нотами подкармливать, а кто и поймает, и в клетку. Любят люди нашего брата, ой, любят…
– Да нет… такая… ну знаете… в белой шляпке…
– А-а, так заловили её.
Кажется, что оборвались все струны, даром, что нет у никаких струн…
– К-кто? Г-где?
– Да этот, как его… ну, который инструменты чинил. Поймал её… и в клетку, – кивает старый кларнет.
Не верю себе.
– Но… она же говорила, хороший он человек.
– Все они хорошие до поры до времени. А потом заловит, и ну струны терзать… играть, вишь, хочет…
– Надо её вызволить оттуда.
– Мечтай, мечтай…
– Нет. Я серьезно.
– Да что серьезно, сдурел, что ли, к людям переться? Ну жить надоело, лети, кто не даёт-то…
– И полечу.
Говорю так – уже знаю, никуда не полечу, и мерзко так на душе, злость такая на себя, что не полечу, трус, трус, трус…
Нда-а, герои книг вот как-то могут, р-раз, полетел, два – освободил возлюбленную, три…
То герои книг.
А то я.
Не сразу замечаю, как подбираются ко мне три гитары, это не к добру, обступят, заговорят, а потом нот своих недосчитаешься. Так что надо держать ухо востро…
Гитары обступают меня, почему-то чувствую, что ничего хорошего от них ждать не приходится.
– Ну что… нот-то подкинешь?
– Ч-чего ради?
– А мы девочку твою вызволим. Идет?
– М-м-м…
– Чего, не веришь?
– Сначала девочку, – говорю, сам плохо верю в то, что говорю.
– Будь по-твоему.
– Ты чего, – электрогитара толкает своего товарища, кажется, главного в их банде, – сбежит на хрен…
– Никуда он от нас не денется… не боись. Ну давай, показывай, где она, прынцесса твоя… это в этом, что ли, в Ба-Бахе?
Не знаю, о чём они.
– Это там… где этот живет, который наших лечит…
