Когда утихнет ветер - страница 34

Лестер привлек меня к себе и обнял. Я не стала сопротивляться. Слезы застилали мне глаза. Своими простыми словами вампир достиг большего, чем тетя Ариетта, священник и все слуги вместе взятые. То были пустые слова, причем от безразличных мне людей. А Лестер безразличным мне не был. Он был вторым после Оноре близким мне человеком. Ладно, пусть и не человеком, но суть от этого не меняется. И так как Оноре больше нет, Лестер остался единственным мне близким существом.

Так думала я, находясь в его объятиях. Моя одежда намокла от его плаща, но мне это было не важно. Главное, меня обнимали его крепкие – но в то же время нежные – руки, а губы его мне шептали утешительные слова.

Я не ожидала такого понимания чужого горя от Лестера. Эстош еще мог бы проявить сострадание, но Лестер? Вампир? Он каждую ночь встречается со смертью. Он сам является причиной смерти многих людей. Было странно, что вампир утешает женщину, у которой погиб брат. Что значит смерть одного человека по сравнению с огромным количеством жертв этого бессмертного убийцы? Это было непостижимо, но это было так – он меня утешал.

Мы очень долго стояли обнявшись. Потом Лестер усадил меня в кресло, сам сел в другое, и взял меня за руку. И я стала все ему рассказывать. Всю боль, все страхи и опасения, все страдания и переживания – все то, через что я прошла месяц назад – все это я рассказала моему вечному другу. Умолчала лишь о моем решении выйти замуж за Этьена Мак-Клелланда. Мне не хотелось заново начинать наш с ним спор.

Лестер внимательно слушал меня и не перебивал. Я была благодарна ему за это. Мне необходимо было выговориться, и никто более так идеально не подходил на роль моего слушателя.

Где-то далеко голос разума пытался предупредить меня, что глупо и опасно открываться перед Лестером. Вампир легко может в дальнейшем использовать мою исповедь против меня самой. Но груз моей боли был настолько велик, что, позабыв обо всем и не обращая внимание на внутренний голос, я делилась своими чувствами с вампиром.

Хотя нет. Тогда я видела перед собой не вампира Лестера, а человека Эстоша. Признаю, это было довольно-таки глупо, ведь от того, что я открываю свою душу, вампир не станет снова человеком. Но мне хотелось в это верить. Мне хотелось видеть понимающего и сострадающего Эстоша, а не бессердечного Лестера.

Но что бы я не имела против вампира, Лестер показал себя в ту ночь с лучшей стороны. Я почти поверила, что между нами возможны простые дружеские отношения. Я хотела верить, что он передумал делать меня бессмертной. Если не брать во внимание ту небольшую перепалку в начале его сегодняшнего визита, то Лестер возвратился как лучший друг – понимающий и сострадательный, как Эстош. Это давало определенные надежды относительно того, что с ним произошли изменения в лучшую сторону. Хотелось надеяться…

Незадолго до рассвета мы расстались.

Оказывается, он очень понимающий и сострадательный вампир…

В следующую ночь Лестер решил отдать дань нашей маленькой традиции, и появился с балкона. По его виду я сразу поняла – нет, ничего не изменилось. Словно и не было прошлой ночи. Словно эта ночь, следующая после ночи перед его отъездом. Мое разочарование граничило с отчаянием.

– Элиза, сегодня я пришел за ответом, – начал вампир без всяких предисловий. – Я думаю, он будет положительным… Ведь так?

Лестер не сомневался в ответе. Он был в нем уверен. И это была отнюдь не пустая самоуверенность, о нет. Он просто не мог представить его себе иным.