Илья сидел за решеткой, обхватив рукой одно колено. При ее приближении он поднял голову.
– Что-то подсказывало мне, что рано или поздно ты придешь.
– У тебя нет никакого стыда, знаешь ли. – Эфира подошла ближе. – Я много лжецов повстречала в своей жизни, но ты просто нечто.
Он улыбнулся. Лампа Эфиры освещала его лицо лишь наполовину.
– Все, что я тебе когда-либо говорил, – правда. В какой-то мере. Но если хочешь, чтобы я был честен с твоей маленькой командой, может, мне начать с того факта, что ты легендарная убийца, известная как Бледная Рука?
Эфира замерла. В горле поднялась паника. Она ее сглотнула.
– У тебя нет доказательств.
Он пожал плечами.
Эфира тут же оказалась у прутьев.
– Скажи хоть слово, и я тебя убью. И ты и я знаем, что мне не нужен для этого нож.
Улыбка Ильи стала шире.
– Знаешь, ты же не сказала, зачем ищешь Чашу.
– Это не твое дело.
– Это как-то связано с твоей сестрой?
Вздрогнув, она взглянула на него.
– Просто догадка. Ты так отчаянно пыталась найти ее в нашу последнюю встречу, но она все же не с тобой, не так ли?
Эфира жалела, что вообще рассказала ему о Беру.
– Почему бы тебе кое-что не рассказать мне? – спросила она. – В Паллас Атосе ты постарался схватить меня вместе с Антоном. Что свидетелям нужно было от меня?
– Ты одаренная, – сказал Илья. – И могущественная.
– Дело в этом? – спросила Эфира. В голове она слышала тихое предупреждение Беру, когда они говорили в последний раз: «Грядет век тьмы, и… мы те, кто ее принесет».
– А зачем еще? – спросил Илья.
Эфира сощурилась. Знал ли и он о пророчестве? Как и всегда в разговоре с ним, она не могла отличить правду от лжи. Легче считать, что все это ложь. Но так она ни к чему не придет.
– Может, ты и убедил Шару, что тебе можно верить, но тебе никогда не удастся убедить меня, – сказала она. – Сделай одолжение, держись от нас подальше.
Уголок губ Ильи приподнялся в кривой улыбке.
– Это ты пришла ко мне.
Эфира развернулась на каблуках.
– Больше я такой ошибки не допущу, – бросила она через плечо, покидая комнату.
– Посмотрим, – голос Ильи, тише ее собственного, проплыл за ней, отдаваясь эхом в ее голове, пока наконец не наступил сон.
Иерофан быстро шагал по коридору. Свет факелов отражался от золотой маски, скрывающей его лицо. Две фигуры в плащах шли по обеим сторонам.
Он резко остановился перед круглой комнатой. Еще одна фигура в плаще охраняла дверь.
– Отведите меня к узнику, – сказал Иерофан.
– Да, Безупречный, – ответил человек в плаще и открыл тяжелую дверь.
Свет в комнате был тусклым, и там пахло горелой плотью. Мебели, помимо стола, не было. На нем лежал человек, его кожа была поврежденной, местами обожженной и покрытой шрамами. Порванная одежда свисала с его худой фигуры, а лодыжки и запястья были прикованы к столу. Другой человек стоял с краю, с факелом белого пламени в руках.
Иерофан подошел к узнику.
– Хватит, – простонал пленник дрожащим голосом. – Пожалуйста, хватит.
– Я не стану причинять тебе боль, – сказал Иерофан почти нежным голосом. – Я пришел выслушать тебя.
– Выслушать?
– Да. Ты расскажешь мне, где находится монастырь.
– Я не знаю, – всхлипнул мужчина на столе.
– Боюсь, я тебе не верю.
Свидетель с Божьим огнем опустил факел на грудь пленника. В комнате раздалось эхо криков – отчаянных, почти животных звуков. Свидетель убрал факел, и крики прекратились.
– Я вижу, что ты не хочешь облегчить задачу нам обоим, – устало заметил Иерофан. – Ты не первый последователь Потерянной Розы, которого я отследил. Некоторые из них легко выдали секреты, но других пришлось… убеждать дольше.
