– А зачем вы пришли, позвольте спросить? Чтобы починить свои часы?
У нее вырвался смешок, веселый, без издевки, но она тут же его подавила. У нее были красивые зубы, очень белые для ее возраста, так что, когда она смеялась, сразу молодела лет на десять.
– Извините, простите, пожалуйста, – сказала она. – Иногда ни с того ни с сего сболтну неведомо что.
– Ничего, не страшно, – повторил Адамберг.
– Но все-таки зачем вы пришли?
– Скажем так: я интересуюсь пауками.
– Само собой разумеется, если вы обратились к профессору Пюжолю. Вы арахнолог-любитель, так, что ли?
– Именно так.
– И какой-то из них доставляет вам неприятности?
– Вроде того. А вы?
– А я им принесла одного. На случай, если понадобится. Этого, кстати, раздобыть очень трудно.
Казалось, женщина задумалась, глядя прямо перед собой и взвешивая все за и против. Потом внимательно оглядела своего соседа – как она надеялась, не слишком бесцеремонно. Невысокий темноволосый мужчина, худой, жилистый. Лицо… что можно сказать о его лице? Совершенно неправильное, выдающиеся скулы, впалые щеки, нос слишком большой, с горбинкой, а улыбка какая-то странная, но удивительно приятная. Увидев его улыбку, она наконец решилась, вынула из сумки свою драгоценную коробочку и протянула ему.
Под пожелтевшей пластиковой крышкой Адамберг увидел крошечное скрючившееся существо. Мертвый паук – нечто невзрачное, незначительное. Вы раздавили большого домового паука – и от него почти ничего не осталось. Сегодня во время разговора о пауках он не почувствовал ни малейшего волнения. Как и накануне, когда они сидели за ужином. Он не пытался понять почему. Наверное, привык, и все.
– Не узнаёте? – спросила женщина.
– Я не уверен.
– Наверное, вы никогда не видели его мертвым?
– Не видел.
– Вам ничего не напоминает его головогрудь?
Адамберг застыл в нерешительности. Он что-то об этом читал. Другое название паука-отшельника – паук-скрипач. У него на спине рисунок, похожий на скрипку. Но напрасно комиссар изучал фотографии: ничего общего со скрипкой он не заметил.
– Вот этот рисунок, да?
– Хотите, скажу вам прямо? Вы такой же арахнолог, как я – римский папа.
– Вы правы, – согласился Адамберг, возвращая ей коробочку.
– И какой же паук вас интересует?
– Отшельник.
– Отшельник? Значит, вы такой же, как все? Вы боитесь?
– Нет. Я полицейский.
– Полицейский? Погодите, дайте соображу.
Маленькая женщина снова какое-то время смотрела прямо перед собой, потом перевела взгляд на Адамберга.
– Как только кто-то умирает, сбегаются полицейские. Не собираетесь же вы арестовывать пауков за убийство?
– Нет.
– Кстати, им будет очень неплохо в камере, если туда принести небольшую кучку дров. Извините, это шутка. Опять я болтаю невесть что.
– Ничего, не страшно.
– Погодите, дайте соображу. Ага, понятно. Как только начинается паника, сбегаются полицейские. Чтобы навести порядок. Значит, вы пришли навести справки, а потом рассказать вашим коллегам, нижестоящим и вышестоящим, как себя вести, чтобы успокоить людей.
Адамберг понял, что маленькая женщина только что подсказала превосходное объяснение его появления у профессора Пюжоля.
– Именно так, – подтвердил он, улыбаясь. – Приказ начальства. Как будто нам делать больше нечего.
– Надо было мне позвонить, сэкономили бы время.
– Но я с вами не был знаком.
– И то верно. Вы со мной не были знакомы. В коробочке у меня как раз паук-отшельник. На тот случай, если им потребуется яд.
