Мика приходила в себя пару раз, она не видела, что происходит, да и слышала плохо – от взрыва ей заложило уши. Она помнила, что ее кто-то нес на руках, помнила грубый мужской голос, который громко говорил: «Подгони машину ближе! Звони Уоррену! Пульс есть! Ну, же! Живее! Чего застыл?». Потом она пришла в себя, когда ее куда-то везли, шумел мотор, покачивало, а кто-то прижимал пальцы к ее шее, видимо отсчитывая пульс, и снова этот же голос, но что он говорил на этот раз Мика не разобрала, снова теряя сознание.
В ушах звенело, противно и громко. В коридоре слышались голоса, тихие, слов было не разобрать, но там точно был отец, и тот голос, который ее спас, по крайней мере, Мика так думала, и помнила его очень хорошо. Кроме знакомых голосов, был еще один – его она не узнавала. Мика попыталась открыть глаза, но не получилось, хотя она понимала, что в сознании и эта уже не та тьма в глазах, в которую она недавно падала. Все тело затекло, она его просто не чувствовала, а когда попыталась пошевелиться, то каждую клетку пронзила острая боль. Казалось, белели даже ногти и волосы. Мика с трудом смогла поднять веки. Яркий белый свет ударил по глазам внезапно и больно, слезы огромными горошинами посыпались наружу. Она завыла от боли. Дверь тут же распахнулась и в палату, где была Мика, вбежали несколько человек. Чьи-то грубые пальцы коснулись ее лба.
– Тише, тише. – шептал незнакомый голос, который она слышала в коридоре. Мика, наконец, смогла медленно открыть глаза снова. Силуэты у кровати расплывались, и понадобилось время, чтобы взгляд сфокусировался, и прошла затуманенность от долгого небытия. Мика посмотрела сначала на того, кто стоял к ней ближе всех – это был высокий мужчина, на вид лет сорока, в белом костюме – врач, и это не простой госпиталь, а госпиталь корпуса Мира, это было можно понять по нашивкам на костюме врача. Мужчина внимательно смотрел на нее, его взгляд был заинтересованным, но этот интерес был чисто профессиональным. Рядом с врачом стоял отец – взволнованный взгляд, в котором Мика заметила уже знакомый упрек и недовольство – в этом весь отец, он все равно обвинит во всем, что случилось именно ее любопытство. Рядом с отцом стоял статный высокий мужчина, на его военной форме были нашивки главнокомандующего. Лицо показалось Мике очень знакомым, он ей кого-то напоминал. Смотрел военный на нее с каким-то любопытством, пристально разглядывая ее лицо. Может, заметил цвет ее глаз? Когда Мика перевела взгляд на следующего присутствующего и тут же поняла, кого ей напомнил незнакомец-военный, – Кайла, который стоял у кровати в ее ногах, и испуганно смотрел на нее, испуганно и даже как-то тревожно. Неужели, он волнуется за нее? Мика почему-то задержала взгляд именно на нем, но потом снова посмотрела на мужчину-военного – это был его отец, они были очень похожи. Врач что-то сказал отцу Мики и тот лишь кивнул.
– Выйдите, мне нужно осмотреть ее. – коротко бросил врач. Мужчины молча ретировались к двери и тут же за ней все послушно скрылись.
Пока врач осматривал рану на боку Мики и менял повязки, девушка, лежа на боку, рассматривала палату, которая отличалась от всего, что она когда-то видела, кристальной чистотой и белизной. Белый цвет был на столько чист, что резал глаза. На единственном окне в палате висела широкая плотная штора, которая не позволяла увидеть, что происходит за стеклом – день или ночь. В углу была узкая дверь, которая была приоткрыта, и Мика заметила там санузел. А в другом углу стоял белый стол и два стула, которые были задвинуты под этот самый стол. Мика поморщилась, почувствовав, как рану на боку защипало. Врач чем-то обрабатывал ранее наложенные швы.
