Когда я уйду - страница 20

За ужином я изо всех сил пыталась на тебя не смотреть. Получалось плохо. Ты так улыбался, что хотелось улыбаться в ответ, а еще смахнуть с носа песчинки веснушек. Потом я узнала, что ты их терпеть не можешь, но мне они сразу запали в душу.

Ужин был незамысловатый – пицца на заказ и несколько бутылок колы. Я всегда требовала на ужин зелень или овощи, однако перед тобой не хотелось капризничать, так что я молча жевала пиццу.

Ты рассказывал о своей семье, что папа в сезон рыбачит на озерах, а мама работает в магазине. Ты не признался, что твой отец – самозабвенный алкоголик, а мать изо всех сил пытается это скрыть. Но я заметила печаль в твоих глазах. Именно из-за нее – даже не из-за улыбки – мне захотелось узнать тебя получше. Когда папа попросил меня сходить вместе с тобой к твоей маме за запасным ключом от нашего дома, сердце у меня чуть не выпрыгнуло из груди. Папочка и не подозревал, что выйдет из этой просьбы.

Мы шли по шуршащей траве, рядом медленно кружили светлячки. Стоял теплый душный вечер, почти как в родном Миссисипи.

– Никогда не видела светлячков, – прошептала я.

– Серьезно, что ли? – Твои первые слова, обращенные прямо ко мне.

– В Миссисипи полно комаров. Знал бы ты, какие они злющие! Все постоянно спреем брызгают, он убивает комаров, но папа говорит, что и светлячков тоже.

– Зато у нас светлячков просто куча. Когда я был поменьше, мы ловили их и запихивали в банки, а потом накрывали крышками, только дырки для воздуха в них прокалывали. А банки ставили рядом с кроватью, как фонари.

– Ничего себе! – Не знала, что у меня акцент, но тут сама его услышала, сравнив свой говор с твоими гладкими интонациями.

Мы дошли до твоего дома, ты приподнял дверной коврик и достал ключ. Внутри было темно, и у меня засосало под ложечкой – тоскливое чувство, которое находит при возвращении в пустой дом.

– И что, они прямо светятся, такие фонари?

– Светятся.

Ты открыл дверь и скрылся внутри, оставив меня на пороге. Я ждала и ждала, даже испугалась, не забыл ли ты, что я снаружи. А потом ты вышел с ключом в руке. На его серебристых гранях отражалась луна. Ты вложил ключ мне в руку.

– Вообще я больше не ловлю светлячков.

– Почему? Это же весело.

(Знаешь, у Мэй и у Клейтона такой же вздернутый нос, как у тебя.)

– Не очень. Когда просыпаешься, они уже мертвые. Жалко их. – И ты исчез в темном доме.

Вот и всё. Я влюбилась. Понятно, что наши отношения развивались со временем. Год спустя ты уехал, но я все никак не могла забыть мальчика, который перестал ловить светлячков.

Я люблю тебя. С Днем святого Валентина. Спасибо, что потом опять меня нашел.

Твоя Натти (ха-ха)

«И откуда она все помнит?» – удивился Люк, утирая глаза. Он давно уже сполз на колени, облокотившись о кровать – поза почти молитвенная. Странно. Люк не молился с детства. Мольбы к Господу он возносил, с головой забравшись под одеяло, чтобы укрыться от криков, доносившихся снизу, – мама с отцом ругались. Господь не услышал тогда, не слышит и теперь.

В спальню ворвалась Мэй. Она уже собралась в школу – красный джемпер, под ним водолазка. Спутанные волосы разметались по плечам.

– С Днем святого Валентина, папочка!

Она запрыгнула ему на спину и обняла за шею.

– Тебя тоже, солнышко! – Люк повернулся и подхватил ее на руки, как принцессу. – Приготовила «валентинки»?

– Да, мне Джесси помогла. Очень классные получились. Она в Интернете посмотрела, как их делать.