Когда я уйду - страница 6

Они стояли так близко друг от друга, что он разглядел покрасневшие глаза с залегшими под ними синяками. Наверняка не спала несколько ночей подряд. Натали всегда говорила, что подруга – мастер делать вид, будто всё в порядке. Лишь теперь Люк понял, что она имела в виду.

– Извини. Ты прав. – Глубоко вздохнув, Энни отдала ему письмо. В глазах у нее стояли слезы, но она не расплакалась – какое облегчение для Люка… Он не умел утешать. Черт возьми, хватит с него детей, которых нужно успокаивать! Как тут управиться с Энни?

Он хотел было похлопать ее по плечу и вдруг понял, что они совсем близко – лбы почти соприкасались, от ее дыхания шевелились волосы на виске. Люк отступил на полшага до невидимой черты – дистанция, которую соблюдают женатые люди, общаясь с противоположным полом, – сложил письмо и сунул его в карман.

– Прости, пожалуйста…

Энни слабо улыбнулась, будто загоняя внутрь невыплаканные слезы.

– Ничего страшного. – Она промокнула глаза обрывком бумажного полотенца и огляделась. – Давай, что ли, напечем блинчиков?

Люк выдохнул.

– Давай, конечно.

Энни отвернулась в поисках сковороды, и Люк поглубже затолкал письма в карман. «Так-то верней будет», – подумал он. На самом деле ему просто необходимо было еще раз до них дотронуться и позабыть, что Натали больше нет. И никогда не будет.

За несколько минут они напекли почти таких же блинов, какие получались у Натали. На голубом блюде высилась стопка золотистых кружков. Энни поставила на стол бумажные тарелки и пластиковые приборы.

– Мэй, позови Уилла, – попросил Люк.

Девочка попыталась встать и схватилась за живот.

– Прости, папочка, животик болит! Я такая голодная…

– Садись, я сам позову.

– Стой! – Энни помогла Мэй вскарабкаться на длинную скамейку поближе к краю стойки, выложенному плиткой, и обратилась к Люку: – Блины готовы, разложи по тарелкам и порежь, дети сейчас придут.

Она плюхнулась в кресло, где раньше сидела Мэй, и схватила свой телефон с золотистой столешницы. Люк наблюдал за ней, пока она набирала текст и замирала несколько раз, видимо, ожидая ответа.

– Уилл говорит, что уже спускается.

– Выходит, ты ему написала, и он вот так запросто решил спуститься? – Люк выложил на тарелку блинчик для Мэй с улыбающейся рожицей из шоколадной крошки. Уилл никогда ничего не делал с первого раза, даже когда мама просила. – Поверю только, если увижу…

На лестнице раздались шаги. Энни усмехнулась.

– Поразительно: человек, который зарабатывает на жизнь, конструируя мобильные телефоны, до сих пор не купил себе смартфон!

– Инженеры и самолеты конструируют, но это ж не значит, что у каждого из них есть свой самолет. – Люк ткнул вилкой в блин, испытывая угрызения совести за то, что оказался способен пошутить. Ему ведь полагалось лежать в постели, свернувшись в клубочек, и тихо поскуливать, так ведь?

– Зато ты погляди, какой эффект! – Гостья кивнула на Уилла. Тот появился на пороге в мешковатых джинсах и старой футболке Люка с логотипом «Металлики».

– Еда готова, или у меня галлюцинации от голода? – изрек Уилл, усаживаясь за стол.

– Да ты юморист! – Энни взъерошила ему волосы, и мальчик не отстранился. Она здорово умела ладить с подростками. Ее единственный сын Мэтт только что поступил в Джорджтаунский университет в Вашингтоне. С начала занятий он побывал дома всего однажды, и Энни отчаянно скучала по нему. Брайан однажды признался, что уговаривал Мэтта пойти в Мичиганский университет и приезжать домой на выходные – постираться, там, и маму повидать, – но парень мечтал изучать политологию и остановил свой выбор на Джорджтауне.