Я хотела продолжить разговор, но из магазина вышла Динара. В руке она держала пакет с продуктами.
– Здравствуйте, – поздоровалась она.
Я поднялась и посмотрела ей в глаза.
– Здравствуй.
Ее брови чуть дрогнули, словно она узнала мой голос. Очки мешали ей присмотреться к моим глазам, да и что она могла увидеть под карими линзами?
– Что-то случилось? – спросила она.
– Почему ты спрашиваешь?
– Вы о чем-то разговаривали с девочками. Они что-то натворили?
Я улыбнулась.
– Нет, что ты! Я просто с ними познакомилась. – И улыбнулась ей еще шире.
Если не по глазам, то по улыбке она должна меня узнать. Я подмигнула ей.
– Меня зовут Ева, – и я протянула ей правую руку так, чтобы она могла увидеть кольцо.
Она посмотрела на руку и заметила подарок своего отца. Ее глаза увеличились, и она резко перевела взгляд на меня. Ее испуг не прошел, а как будто бы стал сильнее.
– Девочки, быстро домой. Извините… Нам надо идти.
Они встали и побежали в сторону цыганского поселения, на прощание крикнули мне: «До свидания». Я махнула им рукой. Динара заспешила за ними, но я догнала ее.
– Динара, нам надо поговорить. Я живу у бабы Нюры, приходи ко мне, пожалуйста. Я не уеду, пока не поговорю с тобой, и если ты не придешь, приду я.
Она остановилась, нерешительно посмотрела на меня, и, ничего не сказав, снова отправилась вслед за девочками.
– Я все знаю, – не удержалась я от выкрика ей в спину.
Она чуть снизила шаг, а затем прибавила его и не сбавляла до тех пор, пока не скрылась за поворотом.
Я не сомневалась, что Динара была напугана моим появлением. Но почему? Чувствует себя виноватой? Напрасно. Все, что связано с Гозело, не может быть причиной ее осуждения. Я сама угодила в его коварные сети и жестоко за это поплатилась. Он умеет управлять людьми. Его бы навыки, да в нужное русло, а так одно зло творит, и где предел его власти над человеческими судьбами, неизвестно.
Баба Нюра едва успела с Валеркой закончить свои огородные дела, как дождь обрушился на землю стихийным потоком и заслонил собой соседние дома. Она еще шутила, что зря воду в бак набирали – в такую погоду впору мыться под дождем.
Я не разделяла ее веселья, опасаясь, что ненастье остановит Динару от встречи со мной, и я проведу остаток дня в неведении и сомнениях. Но улыбалась ей в ответ и отвлекала себя от непрошенных мыслей разговорами о местных жителях.
Я рассказала бабе Нюре, что ходила в магазин, и полюбопытствовала у нее, кто такой Егорыч, и почему женщины его осмеяли. Анна Тимофеевна рассказала мне его историю. Его полное имя Василий Егорович. У него было три жены, и все умерли. Первую похоронил, когда был молодой, даже деток с ней не успел родить, вторую – двадцать лет назад, с ней два сына появились на свет, а третью – два года назад. Последняя была хорошая женщина, воспитала его сыновей как своих, подарила ему дочь. Но и она ушла. С тех пор крепко запил. Дети подросли, да в город уехали, к отцу редко приезжают. В последний раз на похоронах матери только и были. В один из своих запоев дом спалил, сам еле спасся, живет в наспех построенном бараке, летом еще бодрячком ходит, а в зиму замерзает в своей лачуге, и дела нет детям до него – к себе не берут, дом отстроить не помогают.
– Вот придет он ко мне, поплачется о своей судьбе горькой, бутылку навернет и на покой. Не буйный. Ему слова доброго не хватает, так потому и идет ко мне. А от баб сельских одни издевки.
