Когда зацветут яблони - страница 4

– Само собой, дети видят нас в другом обличье, – принялся объяснять Волчок. – Да и мы не молодеем, как и люди. Впрочем, в моем мире я все еще считаюсь юнцом – наше время течет иначе. Но здесь придется довольствоваться потрепанной шкуркой.

Он ухмыльнулся шутке, и в его облике промелькнуло что-то звериное. Нике такие пояснения мало что дали, но уточнять она не решилась.

– Так зачем ты пришел? – задала она куда более насущный вопрос.

– А я никуда и не уходил, – огорошил ее Волчок. – Просто ты выросла, и по правилам я не должен был больше показываться тебе. Но я оставался поблизости. Не всегда, но приглядывал за тобой, насколько удавалось.

– Зачем? – изумилась Ника. – Тебе разве не нужно было заботиться о других подопечных?

Заступник снова замешкался, отводя глаза, и от девушки не укрылась его растерянность. Она требовательно уставилась на него, ожидая ответа.

– Я совмещал, – негромко сказал Волчок. – Мне важно, как складывается судьба у тех, с кем мы когда-то дружили.

– И как, ты доволен тем, как складывается моя? – с нарочитым вызовом спросила Вероника, в ней росло раздражение.

– Вообще-то, не очень, если быть совсем честным.

– Это еще почему? – Ника сложила руки на груди, неосознанно защищаясь.

В тот момент она бы ни за что не призналась, что и сама была не слишком довольна собственной жизнью. Когда-то она в деталях представляла, какой успешной и благополучной станет годам так к двадцати пяти: интересная работа, значимая должность, высокий достаток, уютный дом и, конечно, любимый человек рядом. А, может, и дети. Словом, идеальное воплощение идеального плана, одобренного семьей.

На деле же Вероника, бывшая школьная отличница и дипломированная выпускница столичного ВУЗа, совершенно нелепо растерялась, выйдя в открытое море взрослой самостоятельной жизни. Оказалось, что все ее былые заслуги совсем неинтересны работодателям, которые раз за разом давали ей от ворот поворот, а личную жизнь не так-то просто наладить, не обладая, по ее мнению, ни выдающейся внешностью, ни особым девичьим очарованием. Да и к полученной профессии – по наводке родителей Ника поступила на перспективный факультет рекламы – она так и не воспылала любовью, оттарабанив пять лет скорее из чувства долга, чем по велению сердца. Ее представления о специальности шли вразрез с нудной программой, далекой от современных тенденций или, на худой конец, хоть сколько-нибудь увлекательного процесса. Профильные предметы давались ей с трудом, вызубренный материал вылетал из головы, стоило захлопнуть за собой дверь аудитории, сжимая в руке зачетку с приемлемой оценкой, а собственные идеи казались посредственными и вторичными. Но высшее образование входило в список тех обязательных достижений, без которых дальнейший путь было невозможно и представить. И Ника училась и надеялась на то, что все само образуется, когда настанет время.

Время настало неожиданно скоро, но чуда не случилось. Никто не выскочил из-под земли, чтобы с руками и ногами оторвать молодого специалиста и осыпать его почестями. Ничего не шевельнулось в душе Ники, кроме долгожданного облегчения в отсутствии опостылевшей учебы. Иллюзорные картинки родом из юности рассыпались в пыль. Пора было становится взрослой, но Вероника не имела ни малейшего представления о том, что это значит.

– Ты счастлива, Ника? – Волчок участливо заглянул ей в глаза и дернул ухом.