Когда зацветут яблони - страница 5

– Конечно, я счастлива, – голос предательски дрогнул. – У меня есть многое из того, что делает людей счастливыми: крыша над головой, неплохая работа, я могу обеспечить себя. Мои родные здоровы. Все нормально…

– Людей, – перебил заступник. – Ты сказала: людей. А тебя – именно тебя – это делает счастливой?

– Что я, не человек, что ли? – нервно хмыкнула Вероника. – Не понимаю, к чему ты клонишь. Меня все устраивает.

Она сама почувствовала, как фальшиво прозвучали последние слова, но себя не выдала, приняв еще более воинственный вид. Незваный гость не вызывал доверия, а демонстрировать посторонним свою слабость она терпеть не могла.

– Хорошо, – неожиданно согласился Волчок. – Поговорим об этом завтра.

– Завтра? Ты что, останешься здесь? – всполошилась Ника.

– Не помешаю?

– Не знаю, – замялась Ника, – у меня дела, вроде как. И зачем тебе оставаться? Ты хотел узнать, все ли со мной в порядке. Как видишь, так и есть. Разве этого недостаточно?

– Пока нет, – покачал головой заступник. – Давай-ка я кое-что тебе покажу.

Он резко поднялся, и Ника отпрянула, напуганная его натиском.

– Не бойся, – улыбнулся он, подходя ближе. – Расслабься и закрой глаза. Я обещаю, что ничего страшного не случится. Прошу, дай мне шанс помочь.

Вероника с сомнением зыркнула на заступника и уже было собралась снова возразить, что не нуждается ни в чьей помощи, но что-то в его взгляде вынудило ее подчиниться. Она бы назвала это надеждой. Ника глубоко вздохнула и прикрыла веки, поверх них тут же легли горячие шероховатые ладони.

– Раз, два, три, – с расстановкой произнес Волчок.

1991 год

Двор нашего дома засыпан снегом, местами он достает мне до пояса. На мне коричневая шубка, теплая красная шапочка и такой же вязаный шарфик. Я набираю снег в ладошки и леплю кривоватый шарик.

– Вероничка, беги сюда! – зовет дедушка, и я, отбросив недоделанный снежок, топаю к качелям, валенки вязнут в сугробе.

От яркого солнечного света я щурю глаза и прикрываю их рукой, чтобы лучше рассмотреть сидящее на качелях существо. Волчок маленький, ростом с меня, у него серая шерстка и веселые глаза с желтыми крапинками.

– Залезай – покачаю, – предлагает дедушка.

– Деда, ты что? – возмущаюсь я. – Здесь же Волчок сидит! Покачай его!

Мне невдомек, что взрослые не видят моего друга. Посмеиваясь в седые усы, дедушка послушно качает пустые качели. Я радостно улыбаюсь Волчку, и он подмигивает в ответ.

Картинка смазывается, словно кто-то накинул мне на глаза белую вуаль.

Я сижу за низким детским столиком в маленькой комнате, на кухне играет радио – поют про бухгалтера2, и я притопываю ногой в такт. Пахнет домом и жареными сырниками. Передо мной – альбом с акварельными разводами, я пытаюсь рисовать домик с цветущим садом. Я видела, как девочка из мультфильма такой рисовала, у нее получалось как взаправду.

– Умница, – хвалит меня бабушка, подходя со спины и заглядывая в альбом, – хороший рисунок. Подаришь маме вечером.

Киваю, соглашаясь, и с удвоенным усердием размазываю краску по листу. По незнанию набираю на кисточку слишком много воды, и бумага, подсыхая, идет волнами. Переворачиваю страницу и начинаю новый рисунок.

Мама очень красивая, она носит модные костюмы, золотые сережки и сапожки на каблуке, и от нее всегда вкусно пахнет сладкими духами. Когда я вырасту, тоже сделаю стрижку как у нее, а пока у меня длинная косичка, которую бабушка заплетает мне по утрам.