Когда завтра настанет вновь - страница 15

– Что рассказывать? – уточнила я.

– Да про того сида, который тебя спас! – Гвен кинула перед собой печенье и бутылку: та катилась по полу пару футов, пока не уткнулась в ножку стула, и ответила на нелестное обращение пеной, забелевшей внутри. – Это твой отец, так?

Оторопев, я упала в кресло рядом с секретером – и расхохоталась.

– Что? – протянула Гвен обиженно. – А с чего ещё какому-то сиду выдёргивать тебя из-под колёс, взявшись из ниоткуда, и тут же снова исчезать?

– Мой отец – тилвит, – отсмеявшись, вымолвила я, сдержав на губах ответный вопрос, как подобная чушь вообще взбрела подруге в голову. – Могла бы вспомнить, какого цвета волосы у Эша. А у этого шевелюра была серебряная, если ты не заметила. Стало быть, он дин ши.

– Тогда, может, он знакомый твоего отца?

– Да при чём тут вообще мой отец?

– Ну как же – он рассказал о тебе кому-то, а его знакомый переместился сюда, в Харлер, нашёл тебя и теперь присматривает за тобой!

Удушливая волна раздражения подкатила к горлу, пока горькая улыбка сковывала спазмом мои щёки:

– Хорошая сказочка. Только вот верится в неё слабо. Не думаю, что отец вообще обо мне помнит. Кто я для него? Одна из детей одной из смертных дурочек, которых он обольстил. Он сам меня бросил, так с чего теперь будет вспоминать да заботиться?

Гвен пожевала губами воздух, явно расстроенная провалом блестящей теории, что она успела состряпать за десять минут, отделявшие злосчастный перекрёсток от её дома.

– А как они познакомились? Твои родители?

Мои руки раздражённо впились ногтями в коленки: спасибо дизайнеру, решившему продрать джинсы ровно там, где в детстве я, падая, рвала штаны почти постоянно.

– Мама гуляла в лесу рядом с городом, где она выросла. Встретила… его… – Последнее слово поневоле выплюнулось как ругательство. – Мама вроде пыталась его отшить, да не получилось. Они же знают, как очаровывать…

Я удержалась от того, чтобы добавить «скоты». Подумала, что в присутствии Гвен это может быть бестактно.

У Харлера, родины людей и «низших» фейри (тех, кому в своё время не позволили удалиться из человеческого мира в Дивную Страну), с Эмайн Аблахом, обителью «высших» фейри (они же Племена Богини Дану[12], они же Туата де Данаан, они же туаты, а для нас – сиды), издавна были сложные отношения. Вернее сказать – никакие. Причина проста: пусть Харлер и Эмайн разделяет лишь семимильная полоска морской воды – это даже не разные страны, а разные миры. На Эмайне и время течёт иначе, а какие могут быть деловые отношения с государством, живущим в другом временном измерении? Некоторые счастливчики, сплававшие на Эмайн и вернувшиеся оттуда сутки спустя, утверждали, что пробыли у сидов несколько месяцев. Другие уплывали из Харлера, оставляя своих детей младенцами, лежащими в колыбели, гостили на Эмайне всего-то денёк – а когда возвращались, могли познакомиться с собственными правнуками.

Вычислить правила или законы временных соотношений двух миров оказалось невозможно. Ни правил, ни законов просто не было.

Все эти поучительные истории нам рассказывали в школе, сводя их к одному: смертным в Дивной Стране не место. Не только потому, что гостеприимство сидов было весьма специфичным. Это для фейри Эмайн был благословенным краем, где не ведали ни смерти, ни болезней, ни бедности, ни горестей; людям погибнуть там или стать рабами сидов, живыми игрушками, от которых избавятся, как только они наскучат, было проще простого. Зато маленьким обитателям Эмайна, видимо, рассказывали совсем другие сказки: вырастая, они то и дело наведывались в Харлер – забавы ради, – а когда возвращались, утаскивали с собой приглянувшихся человеческих девушек. Не спрашивая, хотят они того или нет.