Вот, лежит она в той же позе, и
только пульс на шее трепещет
часто часто, как листик на ветру…»
И вдруг…
Тело, вдруг заговорило (не она, а
именно, тело или кто-то другой внутри).
Голос был совсем не её, какой-то мужской или, даже механический.
Так, думаю, говорил бы Бес, изгоняемый:
«Не трогайте меня!!!
Не мучте меня!!!
Выключите меня!!!
Я не могу больше»!!!
Ну, укол ей, всё же сделали. Это был «Дексометазон» из наших запасов.
(И нафига, скажите, нужна «Скорая помощь», если с лекарствами у них такой «напряг»)…
Давление ещё раз померяли: 1 00 на 60, я их и выпроводил. Бумагу, какую-то подписал. От денег они категорически отказались и предупредили меня, что состояние больной крайне тяжёлое.
Спасибо, сам бы я, ну ни за что бы, не догадался! А теперь,
«я предупреждён – значит вооружён»…
И вот вам картина:
Жаркий день, двуспальная кровать, на которой лежит
еле живая женщина.
Я стою над ней. Зачем я стою!?
Надо срочно что-то делать!!!
Уж не за «Скорой» ли!?
А в голове, как бы открылся люк: одновременно слышны какие-то идиотские куплеты и вялый нравоучительный голос, скучно объясняющий мне то, что я и так знаю:
это мать моих детей (дурацкое выражение),
это моя любимая жена (любимые жёны, дяденька, бывают у султанов,
у меня жена единственная),
это мой родной и
очень больной человек (тут ты, дядя, попал в точку, дальше-то что?). Я стою и жду.
подскажите хоть кто-нибудь!
Да, жизнь наша…
Едешь, эдак, в карете на бал, полируешь ногти и уже мысленно…
Карета в болоте, кружева на рубашке в грязи. Ты продолжаешь полировать ногти, но потихоньку до тебя доходит, что можно более не трудиться.
И пожаловаться некому. Ты, значит, с претензией на Самый Верх, почто, мол, прям сейчас-то, ужели нельзя было после бала…
А тебе сверху: «Пошёл к Дьяволу! Раньше надо было думать»!
Скажете, тоже…Чтобы раньше думать про сегодня, надо, хоть немного, себе это «сегодня» представлять.
Такого, «сегодня», я себе и представить не мог…
Когда-то, когда я был моложе и лучше выглядел…
я не думал, что наше знакомство настолько затянется…
И, когда поженились, не думал.
Каждый день, она на меня обижалась, и я сердился.
Каждый день, она на меня сердилась, и я обижался.
Я никак не мог понять, как же можно так обижаться.
Она никак не могла понять, как же можно так жить.
Сколько раз я собирался
всё это бросить. И то сказать: «завёл себе геморрой, где удовольствие от жизни то??!
Да и зачем мне, такое счастье!!?»
Кто-то скажет: «Судьба»! —
«Да»! – скажу я – «Теперь, всё это, безусловно, судьба, но раньше то!??
И, ведь, было время всё поправить»!
Кто-то скажет: «Любовь»! —
«Конечно»! – скажу – «Потом и любовь, но потом, потом»…
Что же сначала-то!? Привычка!?? Откуда она, привычка сначала?
Может, всё-таки, просто лень!? Лень что-то менять, дёргаться.
А любовь?! «…Себя любите, мой читатель» – писал Пушкин.
И, хотя, сейчас стало модным отрицать абсолютность его поэтического дара, его авторитет в вопросах любви, пока, незыблем.
Наверное, любил-то я, в основном, себя, а моё тогдашнее отношение к Валентине, вполне умещалось в «Хотел не обижать, хотел, как лучше».
Говорят: «Благими намерениями вымощена дорога в АД».
Означает ли это, что дорога в РАЙ вымощена исключительно мерзкими намерениями, или благих намерений хватило на обе дороги – не знаю.
