Но в один отнюдь не прекрасных дней ее уютный, теплый мирок был безжалостно разрушен. Место отца за обеденным столом оказалось пустым. Рэйчел поймала взгляд воспаленных глаз матери. В них она увидела такую бездну страдания, что испугалась.
– Что с папой? – похолодевшими вмиг губами произнесла она.
Мать закрыла ладонями лицо и разрыдалась.
– Дорогая… твой папа… он… он… не будет ужинать с нами сегодня, – найдя в себе силы, наконец произнесла она, когда справилась с рыданиями.
– Он заболел? – испугалась девочка.
– Нет-нет, он здоров. Просто… Ах, я не знаю, как и сказать… Он, он… он переехал жить в другой дом. – Мать смахнула слезу со щеки.
– Вы поссорились?
– Нет… Да… Я не знаю… Наверное, ммм… мы поссорились.
– Ты его обидела?
– Я?! Как я могла его обидеть? Что ты такое говоришь?
– Тогда почему?
– Я не знаю… я сама ничего не понимаю. И больше ничего не спрашивай. Не мучай меня.
Мать выскочила из-за стола и бросилась вон. Рэйчел услышала только, как хлопнула за ней дверь спальни.
Это мама во всем виновата, решила Рэйчел. Ей было жаль мать, которой придется лишиться не только мужа, но и дочери. Раз ее родители не хотят жить вместе, значит она будет жить с отцом. Он никогда не отдаст свою любимую дочь никому, он сам так говорил. Никогда. Никому. Он не оставит ее даже с матерью.
Дни потянулись за днями. Рэйчел что есть сил старалась как можно больше проводить время за фортепьяно – ведь отец так любит слушать, как она играет! Она ждала. Вот сейчас откроется дверь, красивый, улыбающийся отец войдет в гостиную и ринется к ней. Он будет гладить ее по голове, расцелует в щеки и скажет, какая она молодец. Но шло время, а отец так и не приходил за ней. Мама не разрешает ему встречаться со мной. Может, таким образом она хочет его наказать? Лишить самого для него дорогого – дочери, – твердила себе Рэйчел.
На ее одиннадцатилетие, когда отец так и не навестил ее, Рэйчел решила сама найти его.
Однажды они проезжали мимо высотного здания офиса фармакологической корпорации, и ее мать, горько улыбаясь, сказала:
– Вот здесь твой отец сейчас обитает. Его карьера пошла в гору. Теперь у него есть всё, что он хочет.
Рэйчел хотелось крикнуть: «Как так всё? А я? У него нет меня! Самой любимой, единственной его дочери!». Но, крепко сжав губы, она промолчала.
На следующий день, вместо того, чтобы идти в школу, она направилась к зданию офиса. От сладко улыбающейся женщины у стойки ресепшен она узнала, что мистер Макгнот не принимает посторонних.
– Я не посторонняя! – крикнула Рэйчел и попыталась прорваться к лифту. Ее поймала охрана и выдворила за дверь. Рэйчел простояла на улице ведь день. Только вечером она мельком увидела стройную подтянутую фигуру отца, когда швейцар распахивал перед ним дверь. Она было ринулась к нему, но остановилась. Рядом с отцом она заметила женщину в модном пальто цвета молодой листвы. Женщина улыбалась ему, он не сводил с нее глаз. Никогда в жизни Рэйчел не видела, чтобы отец так смотрел на ее мать…
Опустошенная, подавленная, она медленно стала спускаться по ступеням. Все кончено, отец никогда не вернется домой. Мама права, он бросил их, оставил ради другой женщины. Ему нет никакого дела ни до своей бывшей жены, ни до единственной дочери. Новая женщина опутала его, околдовала.
Рэйчел оглянулась, чтобы в последний раз взглянуть на отца, и тут он поднял голову.
– Рэйчел, это ты? Дорогая, как ты здесь оказалась?
