Кольцо с рубином - страница 17

Разве не сносили головы монархам и их спутницам, не вешали и не сажали на колья? История человечества залита кровью. И сколько тысяч заколдованных, зомбированных людей служили антихристам. Решения не было, так как человечество, как бы оно не развивалось, всё-таки является органическим миром, где один, лишь почувствовав преимущество, желает поглотить другого, неосознанно подчиняясь естественному отбору.

– Может, перейдём к десерту и более приятным темам? – сказал Бахроз, явно желая разрядить обстановку.

Мы начали убирать со стола посуду с остатками ужина. Наз, взяв минакари, вышла из комнаты. Масуд забрал из моих рук плетёную корзинку с хлебом.

– Дай я сам отнесу.

Я осталась в комнате с остальными. Амир был задумчив, и я заметила, что в этот раз он курил больше, чем обычно. Бахроз протянул Амине чистый бокал, чтобы та положила его обратно в шкаф. Однако бокал ударился о край комода и разбился. По руке Амины потекла кровь.

– У тебя есть аптечка? – спросила я Амира.

– Да, сейчас… она на кухне.

Мы быстро прошли на кухню. Зайдя туда, я увидела Масуда, который, стоя очень близко к Наз, о чём-то говорил с ней. При виде нас они замешкались.

– Нужна аптечка, – буркнул под нос Амир.

– Что случилось? – спросил Масуд.

– Амина руку порезала.

По дороге обратно я была молчаливой.

– Ты что ревнуешь? – усмехнулся Масуд. – Это совершенно на тебя не похоже. И потом, неужели ты думаешь, что я женился на тебе, привёз в Иран, поменял всю свою жизнь, ради того, чтобы потом ухлёстывать за кем-то? Масуд всегда знал, на что давить и как меня успокоить.

Понять современный Иран, охваченный совсем недавно масштабными женскими протестами, невозможно, не вспомнив историю 40-летней давности. По воспоминаниям очевидцев Исламской революции 1979 года тогда все началось с фразы «неужели так сложно надеть платок». Те, кто ее произносили эти слова были абсолютно уверены, что это пустяк. Спустя 43 года жители страны вышли на улицы, возмущенные гибелью 22-летней Махсы Амини, арестованной за непокрытую голову и позже доставленной в больницу, где она скончалась, не приходя в сознание.

Последние дни, признав во мне иностранку, совершенно незнакомые мне люди на улицах просили снять платок. Даже пожилые религиозные женщины, которые носили паранджу еще до провозглашения Исламской республики были за то, чтобы положить конец хиджабу. Прошел год с моего приезда в Тегеран и сейчас, пожалуй, начались одни из самых важных событий для Ирана, которые стерли границы между поколениями, еще недавно считавшиеся непреодолимыми.

Я проснулась от громкого хлопка. Масуд тоже проснулся и быстро подошёл к окну. Кучка людей с флагами громко выкрикивали что-то, вокруг них стоял дым. Полицейские пытались остановить их, но ярость протестующих превышала их силы. В Иране начались беспорядки. После гибели Махсы народ разделился на две противоборствующие стороны: те, кто были за действующий режим Хомейни, и тех, кто ненавидел этот режим. Женщины в Иране уже давно носили платки по принуждению. Большинство из них были современных, открытых взглядов и в крупных городах Ирана можно было заметить, как головные шали превратились в модные аксессуары, что выводило из себя полицию нравов.

Мы почти не спали, а утром выехали навестить Санубар, которой уже как неделю нездоровилось. По дороге я наблюдала за тем, как люди толпами шли к Башне Азади. Эта башня имела для Масуда особое значение. Он рассказывал мне, что в 60-е годы правительство Ирана объявило конкурс для разработки проекта, который стал бы символом две тысячи пятисотлетия персидской государственности. В этом конкурсе принял участие и дед Масуда, влиятельный иранский архитектор.  Позже он был взят в рабочую группу Хоссейна Аманата, ставшего победителем проекта башни. Я видела памятные фото в доме у матери Масуда, на которых его дед стоял рядом с Шахиншахом Ирана – Мохаммедом Реза Пехлеви и другими архитекторами, и видными представителями интеллигенции того времени. Этот снимок был сделан в день открытия арки, я хорошо запомнила дату на фото –  16 октября 1971 года, которая оказалась роковой для последнего иранского шаха, совершившего ошибку, решив показать величие и крепкость своей державы пиром вселенского масштаба. Ради торжества он велел построить «Королевскую деревню» или Золотой город.