Кольцо с рубином - страница 14

Но Масуд на базаре уставал почти сразу, и мы всё время заходили в небольшую современную кофейню, стильно оборудованную под европейский дизайн. Нас обслуживала одна и та же официантка, благодаря которой передо мной появлялась большая керамическая чашка капучино на кокосовом молоке. Она всегда улыбалась при виде Масуда. Я замечала, как увеличивались зрачки её глаз, когда она спрашивала, чего он желает выпить, а её платок невольно спадал на шею, обнажая высокую шею.

– Знаешь, что мне интересно? – спросила я Масуда. – Я нигде не вижу полиции нравов, ты мне можешь показать их? Я слышала, что среди них много женщин.

– Дорогая, за свои 32 года я видел полицию нравов всего несколько раз. Они нужны не для того, чтобы стать физическим воплощением ужаса, но чтобы сидеть страхом в голове у иранских женщин.

– Ты серьёзно? Тогда почему ваши женщины до сих пор в платках? Знаешь, в Италии давно плюнули бы на все запреты.

– Это в Италии. Здесь полицию увидишь не часто, но, если нарушишь закон, наказание будет суровым.

– Смерть?

– И это тоже. Хотя, посмотри на официантку. Она почти без головного убора. Знаешь почему? Наверняка любовница муллы или какого-нибудь торгового работника базара. Вот её и прикрывают.

– То есть, даже в Иране можно обойти закон, если есть надёжная спина.

– Это везде так, дорогая, везде.

Звуки азана украшали базар, придавая ему тайну восточной сказки. Возможно, поэтому я здесь ощущала себя красавицей, похищенной странником, который и оказался моим прекрасным принцем. Но не тем, воображаемым мною в юности, со связкой кантуччи, которого я раз за разом провожала на войну. Мой реальный принц был совсем другим, таким, каким я не могла его представить даже в своих фантазиях. Проходя мимо мечети, украшенной снаружи арабской мозаикой, Масуд всегда останавливался, чтобы раздать мелочи нуждающимся. Как-то мы прошли во внутренний зал мечети, где оказались совершенно одни. Масуд взял меня за руку, что категорически запрещалось делать прилюдно в Иране, а тем более в мечети.

– Посмотри, как нас много. Вот мы и вот мы, и вот, это тоже мы, – сказал он мне, разглядывая наши отражения в тысячах кусочков зеркал, сплошь покрывающих стены и потолки. – Столько у нас путей и дорог. Столько вариантов будущего.

Я стояла, завороженная магией отблесков, затаив дыхание, желая сохранить этот волшебный миг в душе, в сердце, а главное в памяти. Так хотелось поймать солнечный зайчик, в котором пряталось наше отражение, спрятать его куда-то в укромное место, оставить себе, как подарок вселенной, как её дар.

Но почему счастье бывает щемящим? Так больно, так волнительно, пронизывающе от головы до кончиков пальцев. Словно напоминая священное правило противостояния, страх потери как чёрный ангел шепчет о том, что всё это может исчезнуть в одно мгновение. Стоя на мягком цветном ковре мечети рядом с Масудом, я больше всего не хотела думать о том, что беспокоящее меня чувство было скорее всего не страхом потери, а предчувствием. Оно было тем самым «шестым чувством», которое мы принимаем как знамение от высших сил и мистикой – столь немотивированной и беспричинной на первый взгляд. Моё предчувствие сродни творческому мышлению всегда было способно генерировать самые разнообразные картинки, парадоксальные и наоборот вполне реальные, которые в обычной жизни я глушила потоком мыслей. Оно «заговаривало» со мной в особых обстоятельствах, пытаясь предупредить, подавая тончайшие сигналы, понять которые, будучи в эйфории, мне было сложно. Сейчас я понимаю, что в тот день в мечети тень предчувствия незаметно подкралась ко мне и, нарушив дозволенные границы, она хотела предупредить меня о грядущих бедах ещё задолго до того, как они произошли и которые ждали меня впереди.