Кольцо с рубином - страница 4

Наступает время, когда мы уже не можем контролировать свои чувства, которые и определяют человеческое поведение, но маскируются под иллюзией, что мы знаем, что делаем. Нам только кажется, что мы контролируем ситуацию, взвешиваем все за и против и принимаем обоснованное решение. На самом деле всё ровно наоборот – решение принимает наше животное начало, а гуманистическое лишь придумывает обоснование, в которое человек потом сам же искренне верит. Заколдованный любовью, наш мозг принимает решения задолго до того, как мы это осознаём. И даже расставание, к которому мы не готовы, оказывается запланированным шагом нашего подсознания.

И всё же возникает вопрос, где первой рождается любовь – в голове, вырабатывающей гормон любви, или в душе, которая, приняв химию, создаёт новую реальность? В любом случае, мы не способны управлять ни тем, ни другим. Так если всё уже решено за нас, не лучше ли прекратить пытаться понять, почему так, а не иначе, и принять старейший божественный дар, который предназначен не для каждого из нас?

Я очнулась от мыслей, когда Бахроз подлил вино в мой бокал. Я думаю, что никто из присутствующих не подозревал, насколько волнительными были для меня эти минуты. Масуд читал стихи на персидском так нежно и так проникновенно, что казалось, я, не зная языка, понимала гораздо больше, чем это возможно. Я понимала всю их суть. Каждое слово звучало для меня как магическое заклинание, как код нашей любви.

Ba to che zendegihai Ke too royaham nadashtam…

У меня никогда не было друзей. Таких друзей, как у Масуда, которые стали родными друг другу, которые знали друг о друге почти всё – знали родителей своих друзей, их корни, знали откуда они и куда идут. Такая близость душ возможна только в том случае, если каждый из друзей чист по отношению к другому, если нет банальной корысти. Я не исключаю, что возможно, кто-то из них и может закусить губу, когда узнает об успехе другого, или сказать: "Эх, а у меня пока ничего." Но в любом случае между истинными друзьями есть надёжность, тихая солидарность, умение без лишних слов поддерживать друг друга. Друзья Масуда понимали его с полуслова, отчего ему было комфортно находиться с ними. Я была рада за него. Ведь с годами многие теряют друзей, а дружба заканчивается без особых причин, просто каждый идёт своей дорогой. Но те, кто остались, становятся больше чем друзьями, своего рода семьёй, в которой каждый имеет ключик от сердца другого.

В моем мире не было таких друзей. В Италии все были сами по себе, дружили парами, и даже те, кого считали близкими друзьями, не были истинно близки. По иронии, сам итальянский язык уровнял слова знакомый, приятель, друг, объединив их одним общим словом – amico. Это потому что в Италии нет и не будет знакомых и приятелей – есть только друзья или совсем уж чужаки. В итальянском есть слово “знакомый”, но нет разделения на малознакомых, знакомых получше, приятелей и друзей разной степени близости. В Италии для всех есть одно слово – друг, и не имеет значения, познакомился ты с ним час назад или знаешь его всю свою жизнь. Для нас друг – и бывший одноклассник, с которым ты поддерживаешь связь уже сорок лет, и бухгалтер в офисе, и бармен, который варит утренний кофе. В Италии уже давно даже самые близкие друзья не ходят друг к другу в гости без предупреждения. Они будут неделями договариваться о том, как наконец соберутся и отправятся все вместе на пикник, в ресторан или к одному из них домой. И если вдруг кому-то уж очень приспичит заскочить к приятелю на кофе без звонка, то ему могут просто не открыть дверь. Но итальянцы никогда не страдали от отсутствия друзей и тем более общения. А вот для приезжих всего лишь небольшое знание языка, общие интересы и работа творят чудеса. Они очень быстро находят себе итальянских друзей и искренне верят, что это надолго. Хотя возможно, именно мне не посчастливилось иметь друзей в таком широком понимании этого слова. И где-то на Сицилии есть такая же комната с круглым столом, за которым собираются друзья, которые умеют радоваться успехам каждого и быть счастливыми просто общаясь друг с другом. Моим единственным другом для меня была и навсегда останется моя старушка – Берта.