Птица взмахнула крыльями и исчезла.
– А мы с тобой, девонька, пойдем спать. Нужно отдохнуть хорошенько, а то завтра прибудут младшенькие – потешницы да озорницы. Да и твой обещал навещать. Нужно быть в форме.
Я фыркнула:
– Ну вы, Яга Яговна, и скажете – «в форме». Я что, собираюсь с князем драться или силой мериться?
Бабка как-то по-особенному взглянула на меня:
– Ладно, ступай спать, девонька. Я вон на лавку шкуру медвежью бросила. Сама же лягу на печи: поясница на старости лет побаливать стала.
Утром я проснулась от веселого гомона. Спросонья показалось, что в избу ворвались птицы. Но передо мной лишь стояли две ступы с сидевшими в них старушками. Пока соображала, что и как, они выбрались из своих средств передвижения и бросились ко мне. Я даже испугалась.
– Вставай, внученька, давай знакомиться! Поглядим, что за кралю отыскал наш Кощеюшка.
Сестры внешне были совсем не похожи на Ягу Яговну. Маленькие и пухленькие, однако такие же подвижные. Они обошли меня кругом, потрогали волосы:
– Как звать-величать, красавица?
– Меня – Любкой. А ваши имена разрешите узнать?
– Я – Яга Смуровна.
– А я – Яга Митяновна.
Я стрельнула глазами. Вот и повод к размышлению. Имена одинаковые, а отчества – разные. Впрочем, не мое это дело.
Хозяйка уже хлопотала у печки:
– Проголодались милые сестрички, пока добрались. Но для начала я вас обрадую и удивлю.
Она достала волшебные вещи и разложила на столе. Бабки так увлеклись их разглядыванием, что и про меня позабыли. Мелькнула мысль: «Не вскочить ли на метлу и не помахать ли всем на прощанье ручкой?» Но тут же в моей голове раздался голос Феклуши:
«Мы от них не убежим. Ступы летают быстрее. Да и лететь нам некуда».
Я вздохнула – и то верно.
Вскоре мы уселись обедать. Яга Яговна притащила бутыль своей любимой мухоморной настоечки. Кивнула мне:
– А ты пей медовуху. А то князь живьем нас съест.
Я рассмеялась:
– Всю жизнь думала, что это вы всех едите.
Бабки даже обиделись:
– Не повторяй глупость всякую. Мы только спасаем да выручаем – и Иванов-дурачков, и Иванов-царевичей.
Пришлось просить прощения и заглаживать свои слова совместной чарочкой. Вскоре сестры хозяйки совсем расчувствовались:
– А еще не хотели лететь сюда. Тяжко уж старым путешествовать: и ноги ноют, и сердце пошаливает. Но теперь довольнешеньки – с такой славной женушкой своего правнучка познакомились!
Тут старушки, словно забыв о моем присутствии, принялись меня обсуждать.
– Сразу и не разглядела, как хороша девочка. Уж прости глупую.
Смуровна проворчала:
– Давно тебе, Яговна, следовало принимать настоечку для глаз.
Митяновна добавила:
– А ей никакая настоечка не поможет. Никто никогда не нравился.
Яговна возмутилась:
– Что вы несете?! Понравилась мне Любушка, да еще как!
И сестры дружно выпили за меня.
После третьей чарки захотелось чего-то душевного. Мы хором исполнили песню «Соловей, соловей, пташечка». Я знала эту песню от бати, очень уж он обожал петь, когда выпьет. После четвертой захотелось поплясать, и мы дружно сбацали «барыню». К моему удивлению, о своих больных костях бабки даже не вспомнили. Когда стемнело, вышли во двор, разожгли костер и уселись вокруг него. Знала бы, чем закончатся эти посиделки, ушла бы лучше спать.
Бабули захватили с собой знаменитую мухоморочку, а для меня – медовуху. Время от времени прикладывались к чарочке и меня не забывали потчевать. Дрова потрескивали, искры летели высоко вверх. Сидеть около огня было тепло и приятно.
