– Что скучаешь? – раздался от калитки голос Кости, – давай порулим на великах.
– Да, ну, – отмахнулся Сергей, – по лужам нет желания. – Понятно… друг называется. Ну и жди свою инвалидку… по лужам-то, и она не побежит разминаться. Словно сразу несколько разрядов: и ярости, и обиды, и боли пронизали Серёжку! В секунду он оказался возле друга и дёрнул за куртку так, что разлетелась молния, и тот ели удержался на ногах.
– Ин-ва-лид-ка!!! Да, ты… ты… – отчаянно тряс он друга, – как же ты можешь?! После этого ты мне больше не друг! Видеть тебя не хочу… Со всех ног Серёжка бросился в дом… – Что с тобой?! – воскликнула мама, удивлённо глядя на рыдающего сына. Случилось что-то невероятное! Он же никогда не плакал, даже в тот единственный раз, когда отец крепко врезал ему – десятилетнему мальчишке -ремнём за то, что тот сел без разрешения за руль автомобиля и въехал задом в дощатый забор. Тогда сын и сам крепко испугался, и осознал, что был заслуженно наказан. Что же случилось теперь? – Мама, давай завтра уедем домой… Он назвал Настю инвалидкой… Мама, ты тоже о ней так думаешь? – Да, что ты, сынок?! Потому ты так и расстроился, что он не прав. Настя настоящий друг. Просто Костя ревнует тебя к ней. Успокойся. Завтра будет хороший, солнечный день и всё опять изменится. Всё будет хорошо! Плохо спалось Серёжке. Как только он погружался в сон, появлялась Настя с грустным, искажённым от злого смеха лицом: «Ин-ва-лид-ка!!!».
– Неееет! – кричал, как в бреду метавшийся подросток. За ночь небо совсем очистилось от серости, и ранний рассвет заалел медленно выплывающим из-за горизонта солнышком, которое, постепенно озаряя небосвод, снимало с него маску грусти. Как только первый лучик коснулся краешка окна, Серёжа забылся в глубоком сне. Не хотелось просыпаться… Чья-то рука ласково теребила и поглаживала волосы… и смеющийся мамин голос проникал в сон. Серёжка открыл глаза. Мама, с чашечкой ароматного чая, сидела рядышком на краешке кровати, с тревожной улыбкой поглядывая на него, а… рядом стояла Настя.
– Вот разоспался сонюшка. Уже все лужи просохли. Каникулы-то не закончились, мальчишки ждут тебя, не дождутся.
– Смущённый подросток резко сел и потянулся к ладони девочки, ухватился за неё, словно хотел убедиться, что это не сон. За окном послышалось какое-то царапанье. Подойдя, мама приоткрыла раму, и на подоконнике появился футбол, а за ним – голова Кости:
– Серый! Настя! Ну, чего вы?.. Так не пойдёт, оставили меня одного… Насть, а кто напевал, что вместе весело шагать по просторам?! Не представляю, друзья, что бы я делал здесь без вас на каникулах?! Лови-и-и!..
– Прямо от окна мячик полетел в Серёжку и Настю, и одновременно взметнувшиеся руки друзей перехватили его. Ладонь Сергея крепко прижимала к мячу ладонь Насти.
Ах, какие чудные цветы! – восхищалась бабочка Павлина. Её яркие шелковистые крылышки от восторга замирали в полёте. Ах, как ей хотелось насладиться тёплым ароматом и нежным вкусом нектара этих ослепительно белых, её любимых, ромашек! Но, какой-то незнакомый резкий запах настораживал бабочку. Она боялась опуститься ниже и прикоснуться к цветку, который завораживал своей солнечной улыбкой. Она всё кружилась и кружилась, пока её лапки не коснулись тонкой палочки. Павлина облегчённо вздохнула и замерла… – Ах, какая ты красавица! – изумился художник, боясь спугнуть бабочку. Она, так грациозно, пристроилась на ручке одной из кисточек, которыми он рисовал… Расправленные крылышки чуть подрагивали, выдавая лёгкое напряжение. Художник восхищённо разглядывал причудливый фиолетовый узор на фиолетовом фоне ажурных крыльев бабочки. Уж очень рисунок напоминал расцветку оперения павлина. – Вот чего не хватает в моём пейзаже: бабочек! Они потянутся к цветам, те ответят теплом, и картина оживёт! – Художник оторвал зачарованный взгляд от Павлины, взял другую кисточку и стал рисовать бабочек на холсте. Он рисовал их так быстро, почти одним взмахом кисти и от того казалось, что бабочки кружатся вокруг цветков…
