– Учитель, мой характер предполагает одиночество. Я хочу использовать мертвое плакучее дерево.
На самом деле, как выяснилось из книг, скрытых в тайной комнате, наиболее правильным выбором было именно это дерево. Оно лучше пропускало магию. А мнение о том, что посох – это отражение души и жизни колдуна, – лишь романтическая чушь, вытеснившая истину. Ведь сказка всегда приятнее правды.
– За ним далеко идти, – Эйрис нахмурилась. – Оно не любит соседей и встречается редко. Растет одиноко на полях или в лесу Белонов.
– Найти его – часть ритуала, – уверенно заявил я, вспоминая изученные карты.
– Хорошо. Форма и структура посоха?
– Ровная прямая палка без изгибов и заноз, длина – две мои вытянутые руки. Вместо резной фигуры четыре острых пики будут удерживать мою сферу.
– Твой посох сможет взять кто угодно.
– Будь в нем занозы, ничего не изменилось бы, разве что нахал потом ковырял бы себе руку ножом, избавляясь от стружки. Прямая палка позволит проводить магию, пики проткнут человека насквозь. И так как они симметричны, не возникнет дисбаланса.
– Подходишь к изготовлению с пониманием, – одобрила Эйрис. – А из чего будет сделана палочка?
– То же дерево. Длина – от моего локтя до кисти.
– Логично. Ее нужно на неделю оставить вымачиваться в зелье. Не забудь добавить в него собственную кровь, чтобы палочка слушалась только тебя.
– Да, учитель, я так и сделаю.
Вскоре в Черной Перчатке зажглось несколько костров. Эйрис одолжила мне фей, чтобы помогли готовить зелья. Я раздавал им указания и следил за исполнением.
Немного древесины для моей волшебной палочки нашлось, а вот за посохом предстояло идти. Я изготовил сферу, которая оказалась кроваво-алой. Выточил палочку и кинул ее отмокать в волшебный раствор. Потом залил зелье в три склянки. Это заняло целый день.
Между тем Эйрис читала, ела и спала. Я не зря никогда прежде не видел ее в замке. Она почти все время проводила на миссиях и пользовалась уважением у всех членов конклава и других колдунов. Хотя ее больше боялись, чем уважали. С ней не хотели сидеть рядом, на нее часто косились, а когда она проходила, слышался шепот: «Гляди, та самая ученица…»
Учителем Эйрис оказалась жестким и мало объясняющим. Я всего за день успел соскучиться по ворону. Жирная птица ворчала не переставая, но в процессе давала дельные советы. Эйрис же просто исправляла ошибки, моим обучением не интересовалась вовсе. Казалось, ворон исполняет ее работу, подобно тому, как я мою пол у себя в комнате. Колдунье явно хотелось от меня побыстрее избавиться, причем ее не волновало, перейду я на новый уровень или просто паду в бою.
Из замка мы выехали на следующий день. Два абсолютно черных единорога скакали на поиски мертвого плакучего древа.
Мы остановились в гостинице. Черной Перчатки принадлежало несколько деревень, включая эту, так что платить за еду и проживание смысла не было. Мне досталась отдельная комната с односпальной кроватью. Обустроившись, я спустился вниз, проверил единорогов и отправился к Эйрис, все еще ощущая боль от шрамов, оставленных мне Элаем.
Рубцы, по словам Алаи, не исчезнут никогда, а боль и зуд утихнут, но не испарятся. Я уже научился их игнорировать, не морщился при взгляде на красные полоски на теле. Радовало только, что лицо молнии не затронули.
В общем зале было десять постояльцев. Трое торговцев, пятеро наемников, жрец и моя учительница.
