Ещё некоторое время она следила за Вадимом по социальным сетям, но вскоре он пропал из сети, и больше они не виделись. Порой Света думала о нём, чувствуя какую-то неразорванную связь, но не понимала её причины.
Так, погружённая в свои мысли, она дошла до хостела, устав и промокнув под дождём.
После холода на улице номер показался ей милым домом, хотя ощущение кого-то постороннего рядом не покидало ни на секунду.
Ночь прошла беспокойно, Света постоянно просыпалась от внутренней тревоги и отблесков Луны, падающих через окна в наклонном потолке.
– Странно они придумали, – бурчала девушка, ворочаясь на кровати, – окна должны быть на стенах, а потолок – ровный. Или хоть бы жалюзи повесили.
Отвернуться к стенке, чтобы свет не попадал в глаза, она не могла. Было страшно поворачиваться спиной к открытому пространству спальни. Пустые кровати, белеющие стройным рядом, были похожи на погребальные саваны.
Подумав об этом, Света непроизвольно потянулась к камешку, висящему у неё на груди. Его тепло успокаивало и защищало. Только вот от чего – девушка не знала.
Вдруг одна мысль заставила её резко открыть глаза.
– Женщина в моём сне передавала своей дочери какой-то талисман, и он тоже был из камня, – прошептала она, теребя верёвочку от подвески. – Что же в нём заключено? От чего он должен был защитить девочку, которая осталась без родителей в том страшном средневековом мире?
Лакрия… какое красивое имя.
Мысли Светы вновь оказались далеко от текущего момента. Вслед за полным кругом Луны, мешающим ей спать, она унеслась в то время, которое всегда манило её своей загадочностью.
Перед глазами возник простой деревенский дом, но не такой, как она видела у прабабушки в деревне, а другой постройки. При взгляде на него сразу было понятно, что она вдали от знакомых ей мест.
Глава 5
Роковой обряд
Вокруг были поля, на которых паслись овцы. Молодой пастух устало погонял их, ведя к нужному лугу. Собаки следовали за ним, окружая отару.
Совсем юная девочка шла по густой траве. Она несла воду от ручья, текущего в небольшом лесу неподалёку, ноги её путались на заросшей тропинке.
– Где ты бродишь, Вета! – прикрикнула на неё взрослая женщина.
– Мама, там так хорошо на ручье: тихо, вода журчит, солнце прячется в ветвях склонённых к воде деревьев. Так бы и сидела там весь день.
– Тебе бы только ничего не делать, – строго сказала мать, – а брата уже кормить пора, мне ещё в саду работать, отца встречать. Он на ярмарку должен плоды отвезти, а их собрать и рассортировать надо. Иначе не будет у нас денег, чтобы платить сама знаешь кому.
– Я тебе помогу, мамочка! – воскликнуладевочка. – Всё сделаю, только отпусти меня вечером ещё раз к ручью. Сердце моё там радуется.
Женщина покачала головой, удивляясь, как дочка находит радость в совсем простых вещах. Она уже смутно помнила свою юность, когда была такой же жизнерадостной и открытой миру. А потом жизнь закрутила её, удачное замужество омрачилось уходом одним за другим детей, только старшая дочь и выжила. А сейчас вот последний мальчик борется за жизнь.
«Не живут у нас в роду сыновья, – с грустью думала женщина, глядя на колыбель, – а муж мальчика требует, грозит выгнать, если и этот не выживет. А что я могу сделать, мне с той силой, что их со света сживает, не справиться. Не моя в том вина, но мой крест».
Вечером братику Веты стало хуже. Он горел в жару и отказывался даже пить. Мать вновь взяла в руку свечу и стала водить вокруг его колыбели, приговаривая разные слова, сливающиеся в единую мелодию. Потом окропила его водой, что дочь принесла с ручья. Младенец успокоился и уснул.
