Я решительно распахнула дверь в палату и быстро прошла к единственной кровати, расположенной в дальнем правом углу и тускло освещённой ночником с зелёным абажуром. Полумрак в палате усугублялся наглухо задёрнутыми плотными темными шторами. Подойдя к кровати я, наконец, увидела Томку. Бледное прямо-таки пергаментного цвета лицо, спутанные каштановые волосы, худые белые руки с бьющимися под тонкой кожей синими ниточками кровеносных сосудов безвольно лежали поверх грубого шерстяного одеяла. При моем приближении веки подруги дрогнули, и она распахнула свои большие карие глаза, в которых я сразу увидела такой страх, что сердце моё тотчас сжалось. Строгую нравоучительную нотацию, которую я старательно сочиняла всю дорогу, тут же решила оставить на потом. Сейчас Томка явно нуждалась в первую очередь в участии и моральной поддержке и менее всего – в упрёках и нотациях с моей стороны.
– Вы не могли бы оставить нас минут на десять одних? – спросила я через плечо и услышав, как тихо притворилась входная дверь, взяла подругу за руку и негромко спросила:
– Ну, ты как?
– Как видишь. В общем, неплохо. Хотя бывали времена и получше, – едва слышно проговорила она.
– Ты не хочешь рассказать мне, что случилось? Каким ветром тебя занесло в Белоруссию? Меня после твоего звонка чуть инфаркт не хватил…
– Они позвонили и сказали, что убьют меня, если я не расскажу им всё… – Томка протянула дрожащую бледную руку и попыталась взять стакан воды с тумбочки. Это у неё не получилось, и я помогла подруге, наблюдая, как она жадно пьёт воду из немытого мутного стакана, громко лязгая о его край зубами. И меня снова накрыла волна нестерпимой жалости к близкому мне человеку.
– Томка, я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело. Но всё же попробуй сосредоточиться. И, главное – ничего не бойся. Пойми, по крайней мере в настоящее время тебе абсолютно ничто не угрожает. Я теперь рядом с тобой, а там в коридоре, – я махнула рукой в направлении входной двери, – дежурят вооружённые до зубов сотрудники КГБ Беларуси, так что в данный момент ты находишься в абсолютной безопасности. Скажи мне, кто тебе звонил и угрожал? Только постарайся излагать всё как можно подробнее и, главное, по порядку. Ладно?
– Я попробую, честно. Всё началось примерно месяц назад. Я получила очень заинтересовавшее меня письмо по электронной почте от некоего Базиля, по крайней мере, он всегда, тогда, да и потом, подписывался именно этим именем. В своём письме он сообщил, что является прямым потомком последнего управляющего домом Радзивиллов в Несвиже. Да, не смотри на меня так, того самого, которого после своего бегства с Бонапартом оставил на своём хозяйстве Доминик Радзивилл.
– Эконом графа Радзивилла, – насколько мне известно, был пленён наступающими русскими войсками во главе с адмиралом Чичаговым и вскоре расстрелян во дворе родового замка графа, – смутно вспомнила я некоторые подробности.
– Глупости. Он остался жив. А не расстрелян и уж тем более не повешен во дворе замка, как утверждают некоторые историки, но это не суть важно. Главное, что эконом остался в Несвиже с прямыми указаниями от Радзивилла. И его распоряжения касались прежде всего того богатства, которым были буквально забиты залы замка Радзивиллов. Вот Базиль и утверждал, что его предком был как раз этот самый эконом, который, по бытующему ныне у некоторых невежд от псевдоистории мнению, был повешен во дворе замка на итальянском колодце русскими войсками после нечеловеческих пыток, которым якобы подвергли его, поскольку наступающая русская армия не нашла в захваченном замке абсолютно ничего. Залы были пусты. Но на самом деле всё было, мягко говоря, не совсем так. Но об этом позже. Как бы там ни было, но о несметных сокровищах Радзивиллов по всей Европе ходили целые легенды, а многие и воочию видели всю эту роскошь. Одни только фигуры двенадцати апостолов, отлитые из золота и серебра высотой в человеческий локоть и усыпанные драгоценными камнями, чего стоили. Хотя сейчас, в наше время, бытует мнение, что фигуры эти были отлиты в полный человеческий рост. Но это обычная заманиловка для искателей сокровищ. Настоящие же размеры золотых апостолов не превышали человеческий локоть. Была раньше такая мера длины.
