– Знаешь, Петрос, почему я запретил? – задумался Пётр.
– Нет! Хорошие песни, вся страна слушает, почему нельзя исполнять?
– Есть песни, которые должны исполнять певцы с определённым голосом. А если их будут петь другими голосами, то получится плохо. И люди послушав, будут думать, что песня плохая. Зачем мне это?
– Ты великий поэт, Пётр Миронович, но плохой знаток людей. Люди всё равно будут твои песни петь. Это не остановить запретом. Только вот, разрешив моим родственникам и моим друзьям, ты можешь заработать деньги и тоже стать другом, а не разрешив, ничего не приобретёшь, – как-то устало, как маленькому непонятливому ребёнку, пояснил старший Мкртчян.
– Хорошо, Петрос. Я завтра в ВУОАПе разрешу исполнять песни с концерта на 8 марта. И что я с этого буду иметь? – у Петра уже созрел план. Деньги ему не нужны, а вот кое-какие продукты…
– Две тысячи рублей тебя, Пётр Миронович, устроят? – ну, вот сейчас начнётся торговля.
– Мне деньги не нужны. Давай округлим сумму до двух тысяч четырёхсот рублей. По двести рублей в месяц. Один раз в неделю будете завозить продукты на двадцать пять рублей вот по этому адресу – это сто, – Пётр достал блокнот и записал адрес Люши. – Возможно такое?
– Напиши список продуктов. Нет проблем.
– Хорошо. На остальные сто рублей будете отправлять посылки вот по этому адресу. Тоже с продуктами, только с теми, что не портятся. Чай хороший, грецкие орехи, пряности, фасоль, – Пётр написал на втором листке адрес Петра Оберина. Зачем самому светиться? Никуда КГБ с ОБХСС не делись. Ему вон комиссии по собачатине хватило.
– Договорились. А нет ли новых песен? – внимательно прочитал оба адреса директор рынка.
– Могу разрешить петь новые песни, которые ещё не вышли по телевизору и радио. Три штуки. Они скоро появятся в кино, будут самыми популярными в стране.
– А я тебя ругал. Нет, ты разбираешься в людях! Просто ты ещё хитрее меня. Чего же ты хочешь за эти три песни?
– Договор о поставке качественной кожи в Краснотурьинск. Только чтобы всё было официально, – нужно же снабжать обувную фабрику.
– Мало будет – три песни.
– Через месяц ещё три.
– И много нужно кожи? – Петрос почесал репу.
– Не знаю. Отремонтируют станки, научатся люди, произведём первую продукцию, поймём расход материала и производительность труда. Тогда посчитаем.
– А что шить собираетесь?
Пётр прошёл к портфелю и достал пару своих рисунков, где он попытался нарисовать угги – маленькие замшевые полусапожки.
– Красиво. Дочке такие хочу. И не дочке, ну, понимаешь. Я в деле – будет кожа, и замша, лучшая в стране. Только часть товара реализуешь через те магазины, которые я укажу.
– И как это сделать? – всё же зря он, похоже, с этой мафией связался.
– Пётр Миронович, всё будет нормально, по закону, – прочитал на его лице невысказанные сомнения Петрос.
– Ну тогда договорились. Как запустят станки и выпустят первую партию, я дам знать. Извини, дорогой, а что с продуктами? Где Армен? Мне уже пора.
– Армен, зайди, – прокричал директор рынка, и кустистый буквально материализовался у двери.
– Всё принёс, уважаемый. Вот белая фасоль, вот красная. Это чищенные грецкие орехи. Тут говяжья печень. Тут морковь. В этих пакетиках специи. В сумке мандарины. За дверью человек с двумя самыми большими дынями, и ещё один с полной сумкой гранатов, – а запах! Пётр втянул воздух.
– Это тебе подарок от друзей, – увидев, что Пётр лезет в карман за деньгами, остановил его Петрос, – Армен, закажи такси, всё туда отнеси и возвращайся, а мы пока ещё по сто грамм хорошего коньяка выпьем, за дружбу и сотрудничество.
