Что случилось с Первым фамильяром? Кто его… не убил, конечно, но кто положил конец его телесному существованию? Где все это время находилось его сознание? Понимало ли оно, что с ним произошло? И как повлияло на него столь длительное заточение?
Ни один из этих вопросов Тина задать не рискнула, так как затаенной ярости во взгляде и голосе Первого фамильяра было более чем достаточно, чтобы понять: отношения между ним и его иницием, ведьмой-прародительницей Кристины, явно оставляли желать лучшего. Впрочем, удивляться неприязни Первого фамильяра к Кристине не приходилось; все хостильеры недолюбливали своих инициев. Пока были живы они, фамильярам не приходилось и мечтать о полной свободе. И все же та глубокая ненависть, видимая даже невооруженным взглядом, которую Первый фамильяр питал к своей создательнице, во много раз превосходила неприязнь Тины к Кристине. И мысль о том, что же там между ними произошло, не давала Тине покоя.
– Я надеюсь, это не вся ваша армия, – сказал Первый фамильяр, поднимаясь на ноги и оглядывая сначала бездыханные тела мужчин – отработанный материал для его возвращения, а затем собравшихся хостильеров.
Вперед выступил Ивар, принимая на себя роль лидера, которую никто из остальных не стал оспаривать.
– Здесь основной ее костяк.
– Мне не нравится, как это звучит, – не купился на уклончивый ответ Первый фамильяр. – Но, возможно, мое мнение изменится, когда мне изложат весь план целиком.
– Весь план? – эхом повторил Ивар.
– Вы же явно пошли на все эти трудности возвращения меня обратно в этот мир не просто так. У вас должен быть план, в котором мне отведена ключевая роль.
Тина поежилась. Решительные холодные слова срывались с губ так хорошо знакомого ей Кирилла, и от этого режущего контраста ей становилось не по себе.
– В целом да, – ответил Ивар. – Мы, собравшиеся здесь хостильеры, надеялись с твоей помощью освободиться от своих инициев, а в перспективе…
– Кто такие хостильеры? – перебил Первый фамильяр.
Ивар замешкался, и Тина догадалась: он тоже не подумал, что Первый фамильяр отсутствовал несколько веков, а значит, пропустил множество событий, и его еще предстоит вводить в курс дела.
– Те фамильяры, чьи иниции являются не обычными людьми, а потомками ведьм и колдунов, стали называть себя хостильерами, – пояснил Ивар.
– Почему?
– Потому что «фамильяр» происходит от латинского famulus – слуга. А мы не слуги и никогда больше ими не будем! Мы – хостильеры, мы…
– Враги, от латинского hostis, я понял, – нетерпеливо закончил Первый фамильяр. – Вы не слуги своих инициев, вы – их враги. Итак, вы себя переименовали, и что изменилось?
– Ну… Мы стали хостильерами, – неуверенно ответил Ивар.
– Не можешь решить проблему – смени название, да? Вы так и не сумели полностью освободиться от своих инициев, но, когда называете себя хостильерами, вам это помогает чувствовать себя немного лучше. Чуть меньшими неудачникам. Правильно понимаю?
Жесткие слова были болезненны и сами по себе, но то, что они исходили из уст девятилетнего мальчишки, только усиливало их эффект.
Ивар молчал, то ли не зная, что сказать, то ли боясь отвечать. Другие хостильеры предусмотрительно держались поодаль.
– А что остальные фамильяры? – наконец спросил Первый фамильяр.
– А что они? – не понял Ивар.
– Они себя теперь как называют?
– Э-э-э…. да так же, наверное, – фамильярами. Честно говоря, я никогда не интересовался.
