В волшебном, но опасном царстве,
Среди лучей других миров,
Не ведая о зле, коварстве
Людей, и их мирских грехов
Жила девчушка вместе с мамой
За водопадом, у полей
В избушке с обветшалой рамой,
Что скрыта с глаз людских огней.
Однажды утром, на рассвете,
Встречая солнце с трелью птиц,
Поющих об уснувшем лете
И голосах семи зарниц,
Малышка, позабыв запреты,
Сжимая золотой букет,
Ушла в леса, о коих спеты
Легенды были. Много лет
Слагались басни и баллады,
Лилось вино под страшный рёв
Чудовища, что без пощады
Брал верх над каждым из боёв.
Стемнело. И краюшка солнца,
Пытаясь вновь обнять лучом,
Вдруг показала блеск оконца
Что в чаще жёлтым бьёт ключом.
Споткнувшись, девочка устало
Тихонько подошла к двери
Но что – то вдруг её поймало.
И очутившись там, внутри
Большого замка, как из сказки,
Её представился глазам
Монстр, человеческой окраски.
Она, предавшись в крик слезам,
Взмолилась о свободе, свете,
И рассказала обо всём.
Как убежала на рассвете,
Как жили с матушкой вдвоём.
Гигант застыл. И изумление
Сверкнуло на его очах
Но всё же молвил: я прощение
Тебе дарую. В мелочах
Я разбираться не любитель,
А твой рассказ совсем не пыль.
В твоих глазах я – потрошитель
О чём твердит людская быль.
Немного погодя он смело
Достал из сферы над свечой
Звезду, а в ней огнём горело
Всё золотой как день парчой.
С заботой, к маленькой ладошке
Он приложил чудесный дар.
И после, с быстротою кошки,
Исчез во мглу. Небесный шар
Уже вздымался над лесами
Исчезло всё. И снова в путь.
Тропу окутало горами
И не успела раз моргнуть,
Как оказалась пред стеною
Толпы народа, злой как смерть.
Те потянулись за звездою,
Но не успели. Взъелась твердь,
И заметались к небу грозы
Её хранитель тут как тут.
Пожухло поле, тлели розы
Ранение. Приспущен кнут.
Крик девочки. Стекали груды
С соседних гор и крупных скал
Им молний вторили сосуды
Копируя людской оскал.
Он бросился за ней в пучину,
Закрыв собой. К чему слова,
Когда мы ищем вновь причину
Боясь, что скажет нам молва?
Разверзлось небо. Он чудовище?
И из толпы раздался глас:
Не там где ищем, есть сокровище.
А он был человечней нас.
