(Брату Василию посвящается..)
Гнали волка, свободу любившего,
С прошлой ночи он был одинок.
И ему не по-волчьи грешившему,
Преподали жестокий урок.
Лай собачий, в захлёбе от ярости,
Звуки выстрелов в круге огней.
Волк не может знать смерти от старости, —
Знал он это, но шёл вслед за ней.
За волчицей лихой, и за быстрою,
Разделившею с волком любовь.
Он услышал её вой неистовый, —
Закипела от ярости кровь.
Там подругу его люди злобные,
Затравили собаками в смерть.
Не сумела она места лобного
Избежать, – что же делать теперь?
Вот и псы показались не ме́шкая,
Впереди алабай-волкодав.
Рот скривило у волка усмешкою, —
Что ж, посмотрим кто был из нас прав.
За любовь, за свою постоянную,
(Нет верней, во́лка в этих делах,)
Драться будет он в схватке отчаянной,
Вражьи глотки сжимая в зубах.
За неё, за волчат не родившихся,
За разорванный жизни покой,
За мечтания в сумрак уплывшие, —
Вместе выли под зимней луной.
За неё, за любовь в ночь ушедшую, —
Не вернуть те мгновения вспять, —
И за их, волчью преданность вечную,
Он с улыбкой готов умирать!
Взви́лось тело в прыжке злобно-яростном,
Закипела от бешенства кровь.
Рвал собачьи, волк глотки безжалостно,
За ушедшую в небо любовь.
Алабай в волчью холку с презрением,
В хлёстком выпаде зубы вонзил,
И взирая «в ничто» с изумлением,
Обескровленный рухнул без сил.
Тишину нарушая звенящую,
Ночь пугая, сверкнул карабин.
Умирая, любовь настоящую,
Волк уже догонял не один.
Не спеши уходить в небо, милая!
Расплатился я с жизнью сполна!
Снова вместе мы будем, любимая…
Где-то тихо завыла луна..
Янэк Жалвинский
