Вот теперь их накрыло правильным страхом – тем, который не парализует, а заставляет действовать.
– Господа, если вы собственноручно расписываетесь в своем непрофессионализме, то я так же собственноручно сломаю вам пальцы, – с прежней сладкой вежливостью сказал Дерек и добавил: – Для начала. По опыту я знаю: когда дело валят на упырей, русалок, Царя Небесного – это значит, что дело и не открывали. Что вы трясетесь от страха, словно какая-нибудь кухарка, а вашу работу должен делать, пожалуй, как раз Царь Небесный. А вы, трусливые уроды, будете напиваться!
– Страшно же, господин старший советник, – пискнули из угла. Туда забился самый молодой полицейский, огненно-рыжий, с широко распахнутыми голубыми глазами. – Господь свидетель, ужас неописуемый.
– Ваша фамилия? – спросил Дерек, не глядя в сторону рыжего.
– Гресян, господин старший советник.
– Идите сюда, Гресян.
Рыжий послушно вышел из-за расступившихся коллег и оттеснил воющего Мавгалли от стола.
– Вы лично видели убитых девушек? – поинтересовался Дерек, задумчиво поигрывая обгрызенным пером, которое машинально взял с подставки.
Действительно, глухомань – писать нормально и то нечем.
– Так точно. Белые все, лежат в чем мать родила, а на руке, – Гресян задрал голубой форменный рукав чуть ли не до плеча и потыкал пальцем в запястье, – вот тут… след от зубов! И двери закрыты изнутри, и следов нет. И собаки воют и скулят… ну вон как Мавгалли примерно. Я им: «След!» А они воют.
Кто-то нервно хихикнул. Дерек скользнул по собравшимся тяжелым равнодушным взглядом, и полицейские вытянулись во фрунт еще старательнее.
– Даю вам час, – произнес Дерек. – Вновь опрашиваете родственников, соседей, всех, кто мог что-то видеть и слышать. С отчетом – ко мне. И если в отчете снова будут ссылки на нечистую силу, каждый лишится пальца. Потому что на службе надо не в носу ковырять, а дело делать.
– Простите, господин старший советник. – Гресян испугался до того, что даже осмелел настолько, что отважился задавать вопросы новому начальству. – Разве колдовство, всякая там магия – это не по части инквизиции?
Дерек устало посмотрел на него – под этим взглядом полицейскому явно захотелось спрятаться куда-нибудь подальше и поглубже.
– Гресян, я-то тебе кто? Хвост собачий? Я и есть инквизитор, чего тебе еще? Святого архангела Михаля? Считайте, что вы всем составом проходите курсы повышения квалификации у старших товарищей по ремеслу, – произнес Дерек и посмотрел на часы. – У вас осталось пятьдесят минут.
Когда кабинет опустел, а топот на лестнице стих, Дерек опустился в кресло и подумал, что формально Гресян прав. Полиция занимается преступниками-людьми. Если в деле замешаны артефакторы или маги, то на сцену выходит инквизиция, и конкретно этим делом следует заниматься именно ей, разрешив полиции откланяться. Но Эверфорт, в котором не проживало ни одного артефактора, попал под программу сокращения и оптимизации, и единственное отделение инквизиции на весь округ было закрыто за ненадобностью.
Дерек устало подумал, что в этом есть и его вина. Надо было убедить государыню, что бдительность и осторожность нужны всегда, особенно в таких местах, как это. В отдаленных уголках силы зла обладают особым могуществом, и об этом не следует забывать. Надо было работать, а не упиваться собственным горем.
Но он узнал, что Вера снова вышла замуж, и упился в прямом смысле слова. До стрельбы по бутылкам в кабаках, обмороков и валяния в канавах. До опиумных притонов и борделей самого низкого пошиба, из которых его чуть ли не со слезами на глазах вытаскивал старина Игорь. Конечно, недруги не дремали, государыня узнала про загул и настоятельно предложила министру инквизиции сменить обстановку и уехать в деревню. Личной аудиенции его не удостоили. Распоряжение об отставке прислали обычной почтой.
