– Так нет у нас трупов, господин старший советник, – растерянно признался Гресян. – В городе убийств не было уже семь лет. Кошелек на рынке подрежут – и то событие. Я покойников-то увидел, только когда этот душегуб объявился. А до этого не видел никогда, и не видеть бы их…
– Да, это многое объясняет, – понимающе кивнул Дерек и толкнул дверь с простенькой табличкой «Доктор Август Вернон, анатом».
Кабинет Вернона был обставлен так, что Гресян сдавленно пискнул, изо всех сил стараясь не упасть в обморок. Дерек остался равнодушным: заспиртованные уродцы, змеи и лягушки, которые стояли в одном из шкафов, как на выставке, уже давно его не впечатляли. Его собственная коллекция колдовских диковин была раз в десять больше и богаче, чем это скудное провинциальное собрание. Доктор Вернон, восседавший с книгой за огромным письменным столом, оторвался от чтения, сдвинул очки на кончик носа и скептически поинтересовался:
– Что, уже пришли меня выхолостить? Я и шагу не сделал к вашей ненаглядной.
Дерек вспомнил, что именно Аурика услышала от бывшего корабельного врача, и подумал, что начинать надо не с гениталий, а с языка. За такие слова в менее цивилизованном обществе бьют морду.
– Мне нужны отчеты по вскрытию жертв упыря, – сухо произнес он. – Все шесть. Сейчас.
Вернон усмехнулся и развел руками.
– Их нет, господин старший советник. Гресян! – обратился он к полицейскому, показывая, кто в этом кабинете настоящий хозяин положения. – Вы бы сели. Не дай бог, в обморок свалитесь.
На бледного Гресяна было страшно смотреть. Казалось, даже рыжий цвет его кудрей поблек.
– То есть вы не проводили вскрытие? – пугающе вкрадчиво осведомился Дерек. Он выдернул из-под стола табуретку, сел и представил, как сейчас выглядят шрамы на спине доктора, оставленные шпицрутенами. Должно быть, выражение его лица стало красноречивым, потому что физиономия Вернона мигом утратила ехидное выражение, и доктор миролюбиво произнес:
– Я проводил вскрытие, господин старший советник. Разумеется. И составил по четырем жертвам отчеты, как положено. Но месяц назад какая-то мразь из ортодоксов швырнула в окно архива бутылку с зажигательной смесью… Здешние ортодоксы меня не любят, прямо скажу. Полностью выгорел архив и часть прозекторской.
Значит, даже так… Ортодоксы действительно терпеть не могут ученых и врачей, считая, что незачем лезть в человеческие тела и менять в них то, что заложено Господом, но тот, кто швырнул именно эту бутылку, отлично знал, куда и зачем ее надо бросать.
Похоже, у упыря есть хорошие друзья в Эверфорте. Великое это дело – хорошие друзья. Особенно те, которые обладают дорогими артефактами.
– А еще два трупа? – осведомился Дерек, стараясь не подавать виду, что не поверил ни единому слову про ортодоксов.
– Родители жертв отказались от вскрытия, – сообщил Вернон, и Гресян сразу же закивал и с готовностью подтвердил слова врача:
– Да-да, было такое. Папаша Угрюм прямо сказал: «Только троньте дочку, я вам кишки на уши намотаю». Мы с ним и связываться не стали.
Кишки на уши. Каков затейник.
– А второе тело?
– А там матушка – ортодокс, – сообщил Вернон. – Сразу вся община поднялась, орали тут на площади весь день. Говорят, раз уж не можете поймать изувера, так хоть честь покойной не троньте. Ну и камни в руках наготове.
Да, Гресян явно недоговаривал, описывая Эверфорт как тихое и сонное болотце. Это был тот самый тихий омут, в котором водятся особенно зубастые черти.
