– А-а-а, – вспомнил неожиданно Жендос почему просил мать передать мне, чтобы я срочно пришел в игровой. – У меня сегодня предки на дачу уезжают. До завтра. Сезон закрывать. Я хотел тебя с Серым с ночевкой позвать. Посмотрим «Доспехи Бога» на видике, поиграем в танчики.
– Почему нет? – я пожал плечами. – Во сколько?
Ночные посиделки я обожаю. Да и узнать у парней, что на улице происходит после девяти, проще будет. Наверняка, баек и страшных историй ходит уйма.
– Часов в восемь, чтобы до девяти успеть, – ответил он.
– Забились, – я стукнул своим кулаком по кулаку Жендоса и зашел в свою школу.
Тут все как раньше. Раздевалка с дежурными, первоклассники, путающиеся под ногами, школьники без верхней одежды, только что выбегавшие на улицу покурить, и гардеробщица тетя Фая. Только вот есть те, кто ходят в костюмах, а есть такие как я – в обносках на вырост. Теперь разница между аристократией и всеми остальными видна четче.
– Как у вас дела тетя Фая? – спросил я, сдавая свой мировой пуховик пожилой женщине в сером халате.
– Все отлично, Костик, – ответила она и взяла у меня куртку. – А что с лицом? Неужели подрался?
– Так. Царапина, – махнул рукой я и потянулся за номерком.
– Может перестанешь языком попусту трепать, старая курица? – вдруг изрыгнул из себя белобрысый парнишка из моего класса. В костюме.
– Извините, господин, – тетя Фая приклонила голову, взяла его пальто и понесла на вешалку.
– А ты чего вылупился, Фунтик? – продолжил плескаться ядом малолетка, но уже в мою сторону.
Это были самые долгие тридцать секунд в моей жизни. Устрой, который царил в этом мире, сделал и без того невыносимых школьников еще более дерзкими и незнающими границ. Мне хотелось взять каждого из них за шкирку и научить манерам. Но после того, как уволили мать, я остерегался навлечь на свою семью еще больше бед. Открыто идти в конфронтацию нельзя. По крайне мере, пока не разберусь что происходит в этом мире.
– Ничего, – мотнул головой я.
Тогда Антропов фыркнул и поднял руку к лицу. Открытой ладонью к себе. Я увидел, как вокруг его пальцев копится воздух и приобретает красный оттенок. Черт, это не воздух. Это какая-то энергия.
Сгусток энергии становится все ярче, а в следующее мгновение из носа аристократа выбегает струйка алой крови. Он тут же хватается за нос и орет:
– Охрана! Охрана!
Я оглядываюсь, не понимая, что происходит. Ко мне подбегает амбал в темных очках и хватает за шиворот, словно котенка.
– Ты ударил аристократа, щенок? – обращается он ко мне.
– Этот утырок сам пустил себе кровь! – даже не пытаюсь брыкаться я.
– Он ударил вас, господин? – не обращая никакого внимания на мои слова, охранник смотрит на Антропова.
Тот держится за нос. Его рука уже вымазалась в крови.
– А по мне не видно, остолоп? – отвечает он амбалу.
– Он врет, как дышит, – усмехаюсь я. – Можете спросить у тети Фаи. Я и пальцем его не тронул.
Охранник переводит глаза на гардеробщицу. Женщина, с которой у меня всегда были хорошие отношения почему-то молчит. Смотрит на меня. На аристократа. Снова на меня. Но молчит.
5. Глава 5. Кабинет директора
Уже полчаса я сидел в кабинете директора и пялился в аквариум с рыбками. Звонок уже прозвучал и первый урок в своей новой жизни я пропускаю. Но мне сказали сидеть и ждать Глеба Ростиславовича. Я так и делал. Невиновный должен вести себя как невиновный.
В животе урчит, потому что я так и не успел пообедать. Вчерашний жаренный хлеб, вместе с блинами, переваривается по четвертому кругу. И как же непривычно вновь возвращаться туда, где ты не можешь просто так, по своей воле, встать и уйти. Наверное, это один из главных минусов детства.
