Убираю яйцеобразный предмет обратно в карман и умываюсь. Денек выдался насыщенный, но я жив и относительно здоров. Это главное. Теперь нужно будет узнать в сговоре ли с этими уродами Клаус и провести более умную слежку. Я был уверен, что они меня не заметили. Но раз парни тоже не пальцем деланы, то, что мне мешает завладеть телом Бобика и также проследить за ними? Конечно, и пса они могут заметить. Черт…Этот план еще подлежит размышлению.
Я взял старое вафельное полотенце с батареи, которую называют змейкой, вытерся и вышел из ванной.
– Тебе звонила какая-то Юлия Барт, – крикнула Машка с кухни. – Просила передать, что обо всем договорилась и ждет от тебя звонка.
Хоть одна хорошая новость за вторую половину дня. Значит теперь нужно раздобыть всего ничего. Шестьдесят тысяч рублей.
Я достаю из портфеля фото своей обнаженной сестры и иду на кухню.
– А еще сегодня весь день названивают по продаже котят. Видимо кто-то расклеил объявления с ошибочным номером. Есть будешь?
Я бросаю стопку полароидных снимков на стол, перед сидящей за ним сестрой.
– Что это? – удивляется она и отставляет чашку с чаем в сторону. Присматривается.
– Это ты мне скажи, – я сажусь напротив и складываю руки перед собой, словно прилежный ученик за партой.
Машка берет в руку фотографии. Листает. Но не поднимает на меня глаз.
– Откуда они у тебя? – спрашивает она дрожащим голосом.
– Парфенов-младший. Перед которым мы вчера совершили безуспешную попытку извиниться. Он принес сегодня снимки в школу и брызгал слюнями, показывая их мне.
Машка встала со стула и принялась рвать фотографии. Без эмоций. Как робот, которому нужно непременно закончить работу. Она рвала их до тех пор, пока они не превратились в мелкие куски стружки. Затем кинула отходы в переполненное мусорное ведро, откуда куски бумаги вывалились и заставили ее снова упасть на колени и начать собирать их в мусорку.
– Вынесешь завтра ведро? – спросила она, до сих пор уничтожая улики своего унижения.
– Вынесу, – ответил я.
Я дал эти снимки сестре не для того, чтобы застыдить или унизить. Я отдал их ей для того, чтобы она перестала доверять каждому первому встречному и подумала о том, куда ее приведет дорога, вымощенная из таких легкомысленных поступков. Давить на больную мозоль, пытаясь все больше и больше застыдить собственную сестру я не собирался.
– Ты говорила что-то про еду, – перевел я тему. – Что подают?
Машка провела рукой по щеке, встала и не оборачиваясь ответила:
– Макароны по-флотски. Будешь?
– Конечно, – улыбнулся я и вновь отвлекся на пищащий в кармане тамагочи.
«Помоги мне.»
– Слушай, а у тебя был когда-нибудь тамагочи? – спросил я, под стуки ложки об алюминиевую кастрюлю.
– Тамагочи? – Машка обернулась ко мне.
– Ну да, – я показал ей экран игрушки. – Он недавно начал просить меня ему помочь. Но какую бы кнопку я не нажимал – ничего не работает.
Сестра отложила тарелку в сторону, вытерла руки о полотенце и взяла у меня яйцевидный предмет. Попробовала несколько комбинаций. Повертела в руках.
– Странно, – она протянула тамагочи мне обратно. – Попробуй спросить у Ларисы Игоревны. Кажется так ее зовут?
– Кого? – нахмурился я.
– Твоего преподавателя по Артефакторике.
– А! – отреагировал я. – Ага, ага.
Я убрал игрушку в карман и сходил до рюкзака. Посмотрел в дневник. Следующий урок по Артефакторике завтра. Но завтра у меня дежурство, значит…во вторник. Тут же расписание одно? Не меняется каждую неделю?
